мысленно приготовился отвечать за свой поступок, но переулок был пуст, никто за ним не гнался. Уже подумав, что ему показалось, он услышал крик ещё раз – теперь он понял, что кричат где-то впереди, голос определенно принадлежал девушке.
Щурясь и пытаясь различить какие-нибудь силуэты, Джеймс быстрым шагом пошел навстречу к источнику этого звука.
Голос то затихал, то снова становился громким. Такой резонанс мог быть только в двух случаях: когда человек распевается перед выступлением, повышая и понижая тембр голоса, другой вариант – это когда человеку зажимают рот ладошкой, чтобы он не кричал.
Глава IV
Рассчитывать на то, что Джеймс встретит оперную певицу, разогревающуюся перед концертом для бомжей, было бы оптимально, но в данном случае маловероятно.
Опьянение никуда не ушло, поэтому он не мог позволить себе перейти на бег, чтобы попросту не упасть.
Подойдя достаточно близко, он увидел в темноте две фигуры: мужчина прижимал девушку к мусорному баку, закрывая ей рот своей рукой.
– Эй, ты! Отошел от неё!
Девушка, почувствовав спасительную помощь, стала кричать ещё громче.
– Отпусти девушку, я сказал!
– Чё!? – парень повернулся в сторону Джеймса, – Слышь, у нас тут как бы личный разговор, я не советую тебе в него вмешиваться.
Ростом под два метра, парень возвышался словно минотавр над худенькой девчонкой.
Быстро осмотревшись, попытавшись найти глазами хоть что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия, Джеймс выругался: в переулке, как назло, валялись только коробки.
Подбежав к парню, Джеймс со всей силы оттолкнул его от девушки. Не ожидая такого поворота событий, парень не удержался, и запутавшись в собственных ногах, рухнул на асфальт.
На девушку было больно смотреть: вся зареванная, с черными разводами на лице, она смотрела на Джеймса с застывшими от ужаса глазами.
– Беги, быстро! – крикнул ей Джеймс.
Бугай стал подниматься на ноги.
Девушка, боясь даже посмотреть в сторону своего мучителя, подхватила сумочку и побежала со всех ног, прочь из переулка.
Проследив за тем, чтобы она удалилась на безопасное расстояние, Джеймс обернулся.
Верзила стоял на ногах.
– Ну, че, герой, бля, спас бедную девушку? А ты знаешь, что эта шлюха, пока мне тут отсасывала, ухитрилась стащить кошелек из моего кармана? Теперь подумай, ради кого ты решил здесь сдохнуть.
Его перекосившееся от злости лицо, было сравнимо с мордой быка, а громкое и шипящее дыхание говорило о том, что этот бык готов в любую минуту проткнуть вставшего на его пути тореадора.
Джеймс понимал, что бугай настроен серьезно и что бы он ни сказал в свое оправдание, целым ему уйти уже не удастся.
Но Джеймс и не хотел оправдываться, он сделал то, что должен был сделать: какая бы ситуация ни была, девушек бить нельзя.
– А меня так в детстве воспитали, что девушек обижать нельзя. Видимо тебя этому не учили, – сказав это, Джеймс пошел на быка.
Из оружия у него была только истина пьяного джентльмена.
– Смело, но безрассудно! – усмехнувшись, верзила встретил его боковым ударом в челюсть.
Джеймс выдержал удар, и каким-то чудом еще оставался на ногах.
От второго удара Джеймс попробовал увернуться в стиле пьяного мастера, но слишком поздно, огромный кулак впечатался ему чуть выше виска. В голове всё перевернулось, переулок и жертва ограбления вдруг закружились в неистовом хороводе. Не удержавшись на ногах, Джеймс упал.
Это весьма позабавила верзилу, он рассмеялся.
– И всё? Нет, парень, так просто ты от меня не отделаешься.
Подойдя к нему вплотную, он поднял Джеймса и снова поставил его на ноги:
– Давай, герой, второй раунд – первый ты уже слил.
Встав в стойку, здоровяк начал раскачиваться, как боксер перед грушей, думая, куда ему лучше ударить.
Перед глазами Джеймса всё ходило ходуном, и он никак не мог остановить головокружение.
Бугай расплывался, как и всё вокруг, но мозг его все ещё соображал, и он знал, что сейчас последует новый удар. Не дожидаясь, пока бугай решит, какой степени инвалидом его сделать, Джеймс сделал резкий (как он думал) выпад вперед, целясь быку прямо в голову. Послышался хруст челюсти, или это был нос. Парень, явно не ожидая такого от боксерской груши, пришел в неистовую ярость. Удар справа по почкам, ещё удар – Джеймс почувствовал, что его прижали к мусорному баку, в точности как девушку, которую он спас. Бык ударил с головы – и кровь за доли секунды залила ему глаза – теперь Джеймс уже точно ничего не видел, только слышал дыхание, громкое, бешеное дыхание.
После ещё нескольких ударов, похожих по силе на удары кувалдой, Джеймс перестал что-то чувствовать, звуки стали влажными. Он пытался хоть как-то защищаться от ударов, но никаких сил уже не было.
Его организм уже не реагировал на удары, решив переключиться в режим шока.
Посчитав, что с него довольно, парень сказал:
– Я говорил, что ты здесь сдохнешь? – посмотрев на Джеймса, он крикнул, – Говорил!
Джеймс, поднимая голову, попытался открыть опухшие и залитые кровью глаза.
Ему только удалось приоткрыть правый глаз – через тонкую щелку он увидел, как бык осматривается, сначала влево, затем вправо. Оглядевшись, переведя взгляд на Джеймса, верзила плюнул кровавой слюной на асфальт. Всё-таки это была челюсть. Засунув руку в карман, он вытащил оттуда, что-то блестящее, присев на корточки и наклонившись к Джеймсу, произнес:
– Пора прощаться, герой, я уверен шлюха тебя не забудет.
Сказав это практически шепотом, он ударил его чем-то острым. Застонав, Джеймс пытался встать, но тщетно. Приложив руку на место удара, он нащупал что-то горячее. Кровь сочилась из его груди, удар был сделан под ребра, прямо к сердцу. Дыхание перехватило. Оценивая обстоятельства максимально трезво, он понимал, что ситуация у него крайне тяжелая. Если не остановить кровотечение и не попасть в больницу, он истечет кровью за пять, максимум десять минут. Бык не спеша удалился, оставляя Джеймса одного в грязном переулке.
Глава V
Напряжение нарастало, паника и усиливающаяся боль в груди были ничем иным, как отчаянным криком о помощи.
Но как он ни старался закричать, из его уст вырывался только стон.
Джеймс попытался найти телефон, но обшарив все карманы, ничего не нашел, «наверно он вылетел, когда меня месил этот ублюдок».
Джеймс закрыл глаза, где-то звучала музыка, может из бара или из квартиры, он слышал какие-то голоса; улица дышала свободой, ночь была холодной, холодной ко всем.
Почувствовав этот холод внутри, понимая, что это значит, Джеймс решил не сопротивляться.
Сил, чтобы встать у него не было, позвать на помощь он тоже не мог.
