– Нет, – ответил Мейсон, – скорее мы что-то упустили.
– Возможно, вообще ничего не произошло.
– Понятия не имею, чего он действительно хотел от меня.Например, это может оказаться делом о разводе. Придет какая-нибудь миссисДжонс, сунет мне другую половину бумажки и спросит: «Вы можете спасти меня?»
– Или, – сдержанно проговорила Делла Стрит, – вы соберетесьуволить меня за неэффективную работу, а я положу перед вами вторую половинкубанкнота и скажу: «Есть ли какой-нибудь способ избежать увольнения?»
Мейсон посмотрел на нее с неожиданным подозрением:
– Клянусь святым Георгием, ты дала мне повод дляразмышлений!
Делла рассмеялась.
Герти, высокая доброжелательная блондинка, которая дежурилав приемной и заодно управлялась с телефонами, постучала в дверь, потом открылаее и скользнула в комнату.
– Вы примете А.Э. Тамп? – спросила она.
– Что ему нужно? – спросил Мейсон.
Она покачала головой:
– Это она, а не он.
– Как фамилия?
– А.Э. Тамп, но она женщина.
– Что ей нужно?
– Она хочет видеть вас. У нее вид женщины, привыкшейдобиваться того, чего она хочет.
– Молодая?
– Ничуть. Ей лет шестьдесят пять, но она все ещесексапильна, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Боже мой, Герти, не хочешь ли ты сказать, что она игрива,как котенок?
– Нет, она не игрива и не из тех женщин, которые всю жизньхотят выглядеть двадцатилетними. Но… она обаятельна и пользуется этим.
Мейсон повернулся к Делле:
– Узнай, что ей нужно, Делла. Бегло опроси ее.
Мейсон снова уткнулся в газеты.
Делла Стрит вернулась через несколько минут:
– Она седая, морщин мало, настоящая матрона. Кажется, имеетдело и деньги и к тому же вполне уравновешенна. Вы примете ее?
– Что ей нужно?
– Дело об опеке и незаконном удочерении.
– Зови ее, – сказал Мейсон.
И Делла Стрит ввела в кабинет новую клиентку.
– Доброе утро, миссис Тамп, – сказал Мейсон.
Дама улыбнулась и, пройдя через комнату, уселась в большоекожаное кресло.
– Вы назвались А.Э. Тамп, – улыбнулся Мейсон. – Я подумал,что речь идет о мужчине.
– Нет, я не мужчина, – улыбнулась в ответ посетительница. –«А» – это Абигайль, «Э» – это Эстер. Я ненавижу оба имени. Они вызываютассоциацию с Библией.
– Почему вы не смените имя? – спросил Мейсон, внимательноизучая клиентку.
– Слишком много хлопот в связи с недвижимостью. Мои делазарегистрированы на Абигайль Э. Тамп. А дочери я разрешила сменить имя.
Мейсон поднял брови. Миссис Тамп не нуждалась в услугах.Чувствовалось, что она достаточно сильная женщина, даже голос у нее былгромкий.
– Я окрестила ее Клеопатрой. Клеопатра Цецилия Тамп. Этоужасно смущало ее, но для нее-то перемена имени ничего не значит.Респектабельности от этого не прибавилось и не убавилось.
– А вы почитаете респектабельность?
– Не всегда. Это обычный ярлык.
– Вы хотите проконсультироваться насчет дочери?
– Нет, она замужем за банкиром Де-Мейне.
– Что же вы хотите обсудить?
– Я хочу вернуться к событиям тысяча девятьсотдевятнадцатого года.
– В чем же дело?
– Я плыла на британском корабле из Южной Африки. На кораблебыло двое русских. Конечно, они путешествовали инкогнито. При старом режиме онизанимали высокое положение. Им удалось бежать из большевистской России, но ихмаленькая дочь осталась там.
Мейсон кивнул и предложил миссис Тамп сигарету.
– Не сейчас, – сказала она. – Позже я присоединюсь к вам. Ядолжна сначала рассказать вам все.
Мейсон закурил и посмотрел, как Делла Стрит стенографируетих разговор.
– Корабль был торпедирован немцами без предупреждения. Этобыло ужасно. Я до сих пор не могу этого забыть. Корабль почти сразу сталтонуть. Это было ночью. Слегка штормило, часть лодок опрокинулась. Людиоказались в воде, и кругом раздавались крики и стоны.
Мейсон с сочувствием посмотрел на женщину.
– Пара, о которой я вам уже сказала, – продолжала миссисТамп, – перед этим рассказала мне свою историю. Женщина была больна, немного нев себе. Она будто чувствовала, что корабль будет торпедирован. Мужчина пыталсяуспокоить ее, смеялся, шутил с ней. За ночь до гибели женщина пришла в моюкаюту. Она была в ужасном состоянии. Ей приснился страшный сон, и она просилаобещать ей, если случится что-то плохое, поехать в Россию, найти ее дочь ивывезти из России.
Мейсон прищурился, но ничего не сказал.
– Она дала мне немного драгоценностей. Денег у нее быломало, в основном разные безделушки. Она сказала, что, если корабль благополучнопридет в порт, она заберет их у меня. Муж ее ничего не знал об этом.
– Она утонула? – спросил Мейсон.
– Да. Они оба были в лодке, которая перевернулась. Я виделаэто собственными глазами. Однако, мистер Мейсон, все это только вступление,только набросок того, что случилось. Я спаслась. Я поехала в Россию, нашларебенка и увезла оттуда. Это была удивительная девочка. В ее жилах теклацарская кровь. Я хотела, чтобы моя дочь удочерила ее. Но в то время моя дочьтолько что вышла замуж и ее муж не хотел даже слышать об этом. И я… боюсь, чтоя сделала нечто непростительное, мистер Мейсон.
– Что же? – спросил юрист.
– Я не могла держать ее у себя и отправила ее в дом.
– В какой дом?
– Дом общества призрения.
– Где это?
– В маленьком городке, в Луизиане. Они принимают детей,которых родители не могут содержать.
Посетительница замолчала на мгновение, пытаясь собраться смыслями.
– Продолжайте, – сказал Мейсон.
– Я не все вам сказала, мистер Мейсон, об этом доме. В товремя я сама не знала этого, но это оказался маклерский детский дом.
– Что вы имеете в виду?
– Всегда есть люди, желающие усыновить детей. Бездетных пармного. Ну а этот дом не заботился о детях. Впоследствии я узнала, что многиеженщины, родив, оставляют там детей. Некоторые платят за их содержание, другиенет.
