Миссис Джентри с виноватым видом улеглась рядом с мужем впостель. Она уютно притулилась к его боку и, услышав его ровное дыхание,почувствовала, как приятная дремота, словно сильный наркотик, охватывает ее,погружая в забытье сновидений.
Утром зазвенел будильник. Она остановила его и отправиласьоткрывать ставни. Надев халат, прошла по верхнему этажу, нажимая на кнопки,чтобы включить газовый котел в погребе. Теперь, когда забрезжил рассвет, ееночные опасения казались просто смехотворными. Но она не утерпела и заглянула вкомнату Артурчика.
Одежда его была небрежно брошена на стуле у окна. Укрывшисьодеялами с головой, он крепко спал.
И только теперь, когда миссис Джентри увидела его, онапоняла, насколько сильно было ночью ее беспокойство. При одной мысли о том, чтоснова, открыв дверь, она увидит несмятое покрывало и гладкую белизну наволочек,ее охватывала оторопь.
Миссис Джентри тихо вышла, притворив за собой дверь.Артурчику можно было спать еще целый час.
В большом доме снова все пришло в движение, зашевелилось,подчиняясь каждодневному распорядку, где один день почти ничем не отличался отдругих. И вдруг оглушающий звук сирены разорвал безмолвную тишину вокруг,ворвавшись в дом Джентри и нарушив обычный ход жизни семьи.
Глава 3
Перри Мейсон как раз покупал пачку сигарет у стойки бара ввестибюле, когда в дверном проеме появилась Делла Стрит. Несколько пар мужскихглаз одобрительно проводили ее стройную фигуру, когда ей удалось выскользнутьиз нескончаемого потока учрежденческих работников. От прямых стрелок на чулкахдо гордо поднятого подбородка она являла собой образец деловой женственности,аккуратной подтянутости, приятно ласкавших взоры многих.
Бросив двадцатипятицентовик на стекло стойки, Перри Мейсонсовсем было направился в сторону лифтов, но тут же встретился взглядом сулыбающейся Деллой.
– Что за спешка? – вопросительно посмотрела она на Мейсона.
Он осторожно взял ее за локоть.
– У меня сюрприз! – загадочно сказал он.
– Да уж вижу, что сюрприз. Похоже, убийство, которого я неучуяла? Не ожидала вас сегодня раньше одиннадцати, вы работали вчера допоздна,я уходила домой, а вы, очевидно, провели ночь здесь.
– Твое предположение абсолютно справедливо, – подтвердилМейсон. – А книги в нашей библиотеке и не пытайся ставить на полки. Кажется,подтверждается моя теория относительно этого запутанного дела. Пусть все лежиткак есть и открытые книги в том порядке, в каком я намерен продиктоватьстенограмму доклада.
Они вошли в переполненный лифт и, оттиснутые от двери,оказались в невольной близости друг к другу. Мейсон по-прежнему бережноподдерживал Деллу Стрит с тем дружелюбием и пониманием, которые всегда былисвойственны их взаимоотношениям.
– Надеетесь выиграть это дело? – спросила она.
Он молча утвердительно кивнул ей. Лифт остановился, выпустилих, и, когда они проходили по длинному коридору, Мейсон пояснил:
– Теперь наверняка. Я всегда считал, что подобный случайобязательно должен представиться исходя из концепции «последнего решающегошанса». Но у меня не было авторитетной поддержки моей точки зрения. И тольковчера, около одиннадцати, я неожиданно наткнулся именно на ту цепочку решений,которая мне так необходима.
– Ну и прекрасно, – произнесла Делла Стрит, отпирая дверькабинета Мейсона. – Пойду посмотрю, что делается в приемной, за какиенеотложные дела надо браться в первую очередь. Вам, наверное, понадобитсяпочта?
Мейсон поморщился:
– Нужна, но не вся. Рассортируй ее, счета можешь выбросить,а всю другую корреспонденцию сложи в папку «Несрочное».
– Туда, где она преспокойненько полежит еще недельку-две, азатем будет переложена в папку «Отработанное», – съехидничала Делла.
– Ну, если окажется что-то очень важное, ты знаешь, как сэтим поступить.
Мейсон всегда испытывал к письмам то отвращение, котороечеловек решительных действий испытывает к заурядной рутинной работе. Он повесилшляпу на вешалку, подошел к окну, выглянул вниз на проезжую часть и увидел, чтов это утро, как нередко случалось, пробка парализовала сотни машин, инаправился в глубину комнаты, к своему столу. Взяв в руки кодекс законов,лежавший открытым на его регистрационном журнале, он углубился в изучениенужной статьи. По мере того как он пытался совместить туманные правовыепринципы и решение некоторых правовых вопросов, продвигаясь, как всегда, повесьма запутанному лабиринту, его глаза загорелись вдруг радостнойзаинтересованностью. Медленно, как бы постепенно сознавая, к чему он врезультате пришел, уселся во вращающееся кресло, пододвинув его к столу, непрерывая чтения.
Через несколько минут открылась дверь, в кабинет неслышнымишагами вошла Делла Стрит, его личный секретарь, и молча остановилась противстола в ожидании, когда он поднимет голову. Прошло почти пять минут, когда,поворачивая страницу, Мейсон наконец заметил ее.
– Что такое? – рассеянно спросил он.
– К вам авиатор по поручению своего отчима, – доложила ДеллаСтрит. – Он в приемной.
– Не имею никакого желания, – покачал головой Мейсон. – Язанимаюсь таким сложным делом, что не хотелось бы отвлекаться. Какой он изсебя?
– Высокий и дьявольски красивый, – доложила она. – И знаетоб этом. Говорит, что его отчим – калека, сам прийти не может, но у него к вамкакой-то важный правовой вопрос, и он хочет обсудить его с вами. А посколькувчера вечером в доме, где он живет, была стрельба в квартире этажом ниже, онопасается, что ситуация может осложниться.
Мейсон с некоторым сожалением отложил кодекс.
– Выстрел довершает дело, – ухмыльнулся он. – Никогда несмогу сосредоточиться, когда дело доходит до стрельбы. Как его фамилия, Делла?
– Родней Уэнстон. Мне кажется, это повеса, увлекающийсяавиационным делом. Живет, по-моему, на сбережения, доставшиеся по наследству отматери. Сомневаюсь, что отчим одобряет подобную деятельность пасынка. Но и тотне остается в долгу: вряд ли высокого мнения о своем отчиме.
– Сколько, по-твоему, ему лет? – поинтересовался Мейсон.
– Думаю, около тридцати – тридцати пяти. Высокий, с хорошейосанкой, из себя такой весь важный, как человек, привыкший получать от жизниодни удовольствия. Правда, немного шепелявит, когда чем-то смущен илистесняется, и, видно, это его раздражает.
– Надеюсь, он не зарабатывает на жизнь полетами, это у неготолько спортивный интерес?
– Говорит, это хобби.
– Да ты, кажется, порядком расколола его! – одобрил действиясвоего секретаря Мейсон.
