Майгиса долгое время держали в сумасшедшем доме.Рассказывали, что многим неуравновешенным типам не дает покоя комплексГерострата. Так, в 1913 году какой-то псих изрезал ножом картину Репина «ИванГрозный убивает своего сына», и реставраторы до сих пор пытаются устранитьповреждения.
Однако, такого не может быть, опомнилась Маша. «Даная» —большая картина, доступ к ней был открыт. А мадонны Леонардо закрыты прочнымстеклом.
В расстроенных чувствах Маша спустилась на первый этаж. Похоже,что сегодня у нее неудачный день. Тут ее обогнали две музейные дамы, одну Машуузнала сразу. Это была та самая, что стояла у входа в зал Леонардо и отгонялапосетителей.
— Вы только подумайте! — возмущалась дама звучнымконтральто. — Вы только послушайте!
У меня законный выходной, и вдруг звонит утром самЛютостанкий и говорит, мол, Аглая Степановна, срочно выходите на работу! На васвся надежда! Я — что случилось, что за пожар?
Не пожар, говорит, а хуже, пожар потушить можно, а с этим ужи не знаю, что делать. Я говорю — сегодня же Птицына дежурит в зале Леонардо.
А он мне — Вере, говорит, Львовне внезапно стало плохо, я ееотпустил, так что будьте любезны.. Пользуется тем, что я близко живу! И тем,что характер у меня безотказный!
— Ужас! — поддакнула сослуживица.
Дамы скрылись за дверью туалета, а Маша вышла на улицу иповернула на набережную.
У нее созрел план.
Стало быть, служительнице Вере Львовне Птицыной внезапностало плохо. Отчего? Да оттого, что она увидела, что случилось с одной изкартин. Если бы не видела, не заболела бы.
Не зря говорят, что все болезни от стресса.
Стало быть, у нее можно узнать, что же там случилось. Нужнотолько выяснить адрес старушки. Но с этим проблем не будет. Тут Маша в своейстихии. Недаром даже Виталий Борисыч признает, что в, таких случаях с Машейтрудно тягаться.
Маша быстро добежала до служебного входа.
Там висела большая доска с объявлениями. ГосударственномуЭрмитажу, как и всякой большой конторе, срочно требовались уборщицы, ночныедежурные, электрики, слесарь-сантехник и дворник на неполный рабочий день.
Ниже было написано, чтобы желающие обращались в отдел кадровпо такому-то телефону.
Маша аккуратно списала номер и побежала к своей машине. Тамона набрала номер отдела кадров и представилась работником налоговой инспекции.Ей срочно требовались координаты сотрудницы Птицыной В. Л., потому что у нее вналоговой декларации за прошедший год был непорядок. Не прошло и пяти минут,как адрес ей дали. Вера Львовна жила рядом, на Миллионной. Маша решила незвонить, а прямо нагрянуть домой. Вряд ли Вера Львовна проговорится потелефону, а при встрече, вполне возможно, Маше удастся из нее кое-что вытянуть.
Объехав площадь стороной, она остановила машину наМиллионной. Нужный дом находился почти напротив знаменитых атлантов.Полюбовавшись на мускулистых гигантов из черного камня, поддерживающих сводыНового Эрмитажа, Маша свернула в подворотню. Красота тут же кончилась. ПередМашей был обычный, до предела запущенный петербургский двор. Она поднялась повыщербленным ступеням и нажала кнопку одного из звонков нужной квартиры.Разумеется, Вера Львовна жила в коммуналке. Открыл Маше мальчик лет десяти имахнул рукой куда-то влево — дома, дескать, стучите громче.
Маша постучала и осторожно повернула ручку, поскольку никтоне отозвался. Комната была большая и светлая, с высокими потолками и красивымполукруглым окном. На широком подоконнике теснились комнатные цветы. Востальном обстановка была бедноватая. Но чисто и нет особого хлама.
— Вера Львовна! — окликнула Маша, не найдя хозяйкив обозримом пространстве. — Вы дома?
В ответ раздался приглушенный стон.
Маша огляделась и обнаружила в углу старую шелковую ширму.Когда-то на ней были вышиты райские птицы и диковинные цветы, теперь же всепросматривалось с трудом. За ширмой была спрятана кровать с никелированнымишарами. На кровати прямо поверх кружевного покрывала лежала маленькая старушка.Пахло лекарствами.
Почувствовав рядом чужого человека, старушка пошевелилась иоткрыла воспаленные глаза.
— Вера Львовна, вы меня слышите? — наклонилась кней Маша, — Что с вами случилось?
Вам плохо?
Впрочем, и так было ясно, что старухе плохо. Волосы ее вбеспорядке были разбросаны по подушке, щеки пылали.
— Монстр… — бормотала она. — Ужасный монстр..,чудовище…
«Бредит», — поняла Маша.
— Вера Львовна, очнитесь! — Она осмелиласьпотрясти старуху за плечо, потом обтерла покрытое испариной лицо тут жевалявшимся полотенцем. Старуха шире открыла глаза, в них появилось осознанноевыражение.
— Там пузырек… — прошелестела она, тридцать капель…
Маша нашла на тумбочке пузырек и накапала лекарство. ВераЛьвовна выпила и немного пришла в себя.
— Вы кто? — спросила она вполне нормальнымголосом.
— Я из собеса, — брякнула Маша, чувствуя себяпоследней скотиной.
Никак не отреагировав на Машину ложь, старуха откинулась наподушки и прикрыла глаза.
— Что произошло сегодня утром в Эрмитаже? — едваслышно спросила Маша.
Она сильно трусила. Нужно было вызывать старухе врача исрочно уносить ноги из квартиры. А то как бы соседи милицию не вызвали. А вдругбабушка при смерти? Но какой-то чертик внутри Маши подсказывал, что сейчас ейповезет.
— Ужасно… — неожиданно проговорила старуха, не открываяглаз. — Что теперь будет? Неужели мадонна погибла?
— Какая мадонна? — не удержалась Маша. Которая?
— Мадонна Литта… Чудовище… Монстр.., старуха сновавпала в беспамятство.
В коридоре Маша встретила женщину с хозяйственной сумкой,как видно, та вернулась из магазина.
— Вы что тут делаете? — вытаращила глаза женщина.
— Что ж это такое, вы бы хоть изредка соседку проведывали, —строго сказала Маша, — человеку плохо, а вы и в ус не дуете! «Скорую»вызывать нужно!
Женщина охнула и опрометью бросилась в комнату Веры Львовны.
В машине Маша подвела итоги. С картиной случилось что-тоужасное, иначе Вера Львовна не впала бы в такое состояние. Очевидно, у неепсихологический шок. Случилось это именно с Мадонной Литта, это ее такаккуратно выносили охранники. Куда же ее понесли? Очевидно в лабораторию, кэкспертам, чтобы исследовать там с помощью специальной аппаратуры.
Тут возможны два варианта: либо картину исследуют прямо вЭрмитаже, своими силами, либо повезут куда-нибудь. Но зоркие Машины глазауспели заметить, что возле картины была только охрана музея, а не милиция.Милиции вообще не было в обозримом пространстве. И эта упорная скрытность — «потехническим причинам». Не хотят выносить сор из избы, стараются справитьсясвоими силами.
