Францетти-младший – когда он смеялся, прядь черных волос падала ему на лоб, напоминая ей ее старого друга. В ожидании пирога Доменика села за свободный столик на улице. В ресторанчике было людно, снаружи носились дети, гоняя мяч сучковатой палкой. Наблюдая за ними, она вспомнила, как сама играла на улице в Виареджо. Казалось, это было вчера, и когда резиновый мячик подкатился к ее ногам, она подняла его, испытав острое желание присоединиться к игре. Вместо этого она кинула мяч мальчишкам, которые с криком «Grazie!» поймали его в воздухе.
Этот островок Италии, как и весь день, проведенный в Вест-Энде, стал для нее настоящим утешением. Она даже не подозревала, как ей не хватает родного языка и родных итальянцев. Какой бы ни была ее жизнь до ссылки в Марсель, сейчас она представлялась ей абсолютно счастливой, и она отчаянно скучала по дому. Иногда достаточно почувствовать запах томящихся в печи помидоров с чесноком, чтобы осознать, как долго длится разлука с семьей.
* * *
Пока Доменика ждала, Францетти принес ей бокал домашнего вина и кусок пиццы. Она прикрыла глаза и отхлебнула, в нос ударил острый виноградный запах, точь-в-точь как у столового вина, которое делал отец.
В этот момент раздался заливистый смех мальчишек, обступивших высокого мужчину. Тот выхватил у них мяч и поднял его над головой. Мальчуганы прыгали, пытаясь дотянуться. Мужчина покружился на месте, заводя детвору, словно был хозяином игрового киоска на карнавале и предлагал им посоревноваться за призовую монетку.
Женщины семейства Францетти велели детям оставить посетителя в покое. Когда мужчина повернулся в сторону Доменики, она ахнула от неожиданности.
Капитан Джон Лоури Мак-Викарс отдал мяч одному из мальчишек.
– Вы его знаете? – с любопытством спросила синьора Францетти.
Доменика не успела ничего ответить, как Мак-Викарс увидел ее. Бежать было уже поздно – их взгляды встретились.
Мак-Викарс совершенно растерялся. Он не понимал, что Доменика делает в Шотландии, и не знал, как ему реагировать. Она перестала ему писать. Что ж, он никогда не страдал из-за женщин – очевидно, ее чувства к нему изменились, а значит, следует это принять. Он привык обходиться без выяснения отношений. Обычно Мак-Викарс уходил в рейс и исчезал из виду до тех пор, пока женщина окончательно его не забывала. Правда, он надеялся снова увидеть Доменику, но лишь для того, чтобы убедиться, что она в добром здравии.
Что до Доменики, то каждый раз, думая о капитане, она представляла его далеко в море. Это помогало запрятать его в самый дальний угол сознания. Она была слишком уязвлена его молчанием, чтобы мечтать о встрече с ним в Глазго, но намеревалась все ему высказать, если такая встреча все же произойдет.
Мальчишки обступили Мак-Викарса, уговаривая поиграть с ними. Один из них ухватил капитана за запястья, и тот поднял и опустил мальчугана, как штангу.
– Ну хватит, Нунцио, – сказал капитан. – Тяжеловат ты стал для упражнений с гантелями.
Синьора Францетти извинилась и прогнала недовольных мальчишек.
Тем временем Доменике принесли томатный пирог. Она расплатилась и пообещала прийти снова. Она уже повернулась, чтобы уйти, как рядом возник капитан.
Мак-Викарс неловко стоял перед Доменикой, не зная, что сказать. Да и она понятия не имела, как прервать молчание. Он потер запястья, на которых остались следы от мальчишеской хватки. Она вдруг вспомнила прикосновения его рук, обнимавших ее, и покраснела. Ей стало стыдно за то, что она так в нем ошиблась, полагая, что небезразлична ему. Стыд тут же сменился гневом.
Мак-Викарс решил открыто спросить Доменику, почему она не отвечала на его письма. Он подумал, что она встретила кого-то и теперь не знает, как сообщить об этом. В конце концов, она молода и красива. Его бросило в жар при мысли, что она могла предпочесть ему какого-то другого шотландца.
Доменика кивнула Мак-Викарсу и пошла прочь.
– Мисс Кабрелли? – окликнул он ее.
Не желая устраивать сцен, она остановилась и повернулась к нему лицом.
– Это вы! Что вы делаете в Шотландии?
– Работаю.
– Хорошо выглядите. Вы вступили в орден?
– На мне что, монашеский чепец надет?
– Я бы так не сказал. Если только они полностью не сменили облачение, однако это не позволит им соблюдать целибат.
Доменика не засмеялась над его шуткой.
– Красивое платье, – заметил он.
– Я сама его сшила.
– У вас просто талант.
– Мама считала, что каждая девочка и каждый мальчик должны уметь шить. Мой брат может сам сшить себе рубашку. А вы умеете шить, капитан?
– То есть теперь мы будем вести светскую беседу о вашем никудышном братце Альдо?
Доменика пожалела, что когда-то столько рассказала ему о своей семье.
– Простите, мне пора. – Она развернулась и пошла, а он остался стоять на улице.
Через несколько секунд он опомнился и решил догнать ее.
– Che bella, no?[117] – лукаво улыбнулся младший Францетти, поправляя навес над входом в пиццерию.
Мак-Викарс не ответил, высматривая Доменику, но она уже исчезла из виду. Один из мальчишек показал на угол. Капитан благодарно кивнул и свернул на бульвар, где сразу заметил Доменику. Юбка ее голубого платья вздымалась колоколом, и Мак-Викарс подумал, что вряд ли видел что-нибудь прекраснее.
– Мисс Кабрелли! – снова позвал он и ускорил шаг.
Доменика поднялась по ступенькам к трамвайной остановке. Капитана она не слышала. Он бросился ее догонять. В этот момент подошел трамвай, открылись двери и вышли пассажиры. Доменика зашла в переполненный вагон. Двери уже закрывались, но Мак-Викарс придержал их и протиснулся внутрь. Он поискал взглядом Доменику. Заметил ее платье в дальнем конце вагона и стал проталкиваться к ней.
– Вы знаете кого-то в Дамбартоне? – спросила она, не поднимая на него глаз, когда он оказался рядом.
– Только вас.
Трамвай тащился по рельсам, шумно громыхая. Из-за стука колес и гула пассажиров разговаривать с Доменикой, которой даже удалось сесть, было невозможно. Впрочем, она явно не была к этому расположена: всю дорогу смотрела прямо перед собой, держа на коленях томатный пирог.
Когда Доменика вышла на своей остановке, Мак-Викарс поспешил за ней.
– Я хочу с вами поговорить.
– Возвращайтесь в Глазго, – бросила Доменика через плечо и ускорила шаг. – Нам не о чем говорить.
– За что вы на меня сердитесь?
– Я на вас не сержусь. Я думала, мы друзья, и я не понимаю вашего поведения.
– Моего поведения? – Мак-Викарс пребывал в замешательстве.
– Трамвай придет через несколько минут. На остановке есть удобная скамейка, где можно подождать. Прощайте, капитан.
– У вас кто-то появился? Другой мужчина? Просто скажите мне.
– Почему вас это волнует? В письме вы сообщили мне, что не желаете больше со мной общаться.
– Неправда! Покажите мне это письмо.
– Я бросила его в реку. – Доменика направилась через поле к той части монастыря, где находилась кухня.
Мак-Викарс не отставал:
– Подождите. Нет. Послушайте меня. Я не писал письмо, которое вы бросили в реку. Вы сами перестали мне писать.
– Я отправляла вам письма каждую неделю.
– Но я ничего не получал.
– Я отправляла их на ваш домашний адрес.
– Прошу вас,
