лишь обман зрения и плод ее воображения, затуманенного поцелуями Линара. Потом она поняла, что это не песок. Соль. Гота даже тронула ее пальцем, присев на корточки, а палец лизнула.
- Не делай так, - тихо сказа Линар. – Иначе пилот увидит то, что не должен видеть. Я наброшусь на тебя прямо сейчас. А ты еще не видела розовых птиц. И не купалась в озере. Я хочу, чтобы ты выпила этот день по капле, а не залпом, иначе не почувствуешь вкуса. Наслаждаться любовью надо медленно. Это нектар, а не пойло из дешевого трактира.
Пилот, он же единственный слуга, и он же, похоже, их телохранитель, выгрузил из гондолы корзины с провизией и терпким южным.
- Вернешься за нами на закате, - сказал ему Линар. – Когда солнце почти уже коснется горизонта.
- А если вдруг опасность?
- У нас с собой транспортеры и защитные пояса.
- Я оставлю вам на всякий случай и меч, мой сьор, - почтительно сказал пилот. – От этих аль Хали всего можно ждать.
«Скорее от Намира», - с улыбкой подумал Линар, принимая из рук пилота меч. Розовые озера еще не видели таких штук. Здесь царит тишина, нарушаемая лишь взмахами огромных крыльев. «У Ранмира есть кодекс чести, хоть и своеобразный, но император не способен на такую подлость, как нарушить уединение любящих супругов».
Гота, стоя по щиколотку в розовой воде, которая неожиданно оказалась упругой и клейкой, с улыбкой смотрела, как взлетает гондола.
- А если нас здесь забудут? – лукаво спросила она.
- Забыла все на свете, похоже ты, нинита. – Линар достал из кармана камзола транспортер. – Как видишь, работает.
- Но почему мы сразу сюда не переместились?
- А как же тайна? Романтика? И вид с высоты на всю эту красоту, - Линар кивнул на белоснежный берег. – Здесь живут необычные существа, ни живые, ни мертвые, в этой соленой-пресоленой воде. Они почти невидимы глазу, их так много, что вода становится розовой. А огромные птицы пьют воду из озера вместе с его обитателями. Вместе с ними и обретают свой необычный цвет. Особенно красиво здесь на закате, когда краски сгущаются, а небо пламенеет. Ты все это увидишь. И даже немножко больше. Моя любовь сделает эти краски еще ярче. Я тебе обещаю.
Он убрал транспортер и одним стремительным движением снял камзол. Потом разулся.
Босиком, в одной белоснежной рубашке Линар подошел к жене и обнял ее за плечи:
- Смотри: вон они.
Гота ахнула. Огромные птицы с красными клювами и розовым оперением, которых спугнула гондола, вернулись, как только она улетела. Птиц оказалось много, целая стая. За ней прилетела другая. Они садились на сахарно-белые берега, словно разбрызгивая на них малиновую воду из озера. Это было необычайно красиво.
- О, Огонь, почему же я раньше этого не видела? Линар? – Гота повернулась к мужу.
Он с улыбкой расстегнул ее платье. Сказал:
- Теперь можно.
- Что можно?
- Все. Мы одни в этом раю, - Линар обвел рукой белоснежный берег, птиц и розовую воду. – Правда, купаться будет непросто. Зато мы не сможем утонуть. Но сначала…
Он помог жене избавиться от платья. Гота торопливо разулась. Теперь на ней была лишь тончайшая сорочка, почти невесомая. Но и она жгла тело, которое хотело освободиться ото всех оков.
- Я люблю тебя, - сказал Линар, отводя от ее губ и раскрасневшихся щек прилипшие черные волосы. – Добро пожаловать в мою сказку, принцесса.
Она ответила на поцелуй, одновременно расстегивая его рубашку. Самый красивый мужчина империи. Ее принц. Сегодня уж точно - только ее.
Руки Линара были нежными, но требовательными. Горячими, но не обжигающими. В отличие от поцелуев. Он подчинял себе ее волю, шепча слова, которые она не понимала, но само их звучание было сродни чудесной музыке. Это было похоже на колдовство. Линар любил ее голосом, руками, губами и всем своим телом. Которое было прекрасно.
Он никуда сегодня не спешил, хотя Готе порою хотелось его поторопить. Это непозволительно так ее мучить. Обещать и не давать. Но он ведь сказал: любовь надо пить медленно, по капле. Он ждет, пока жажда Готы станет невыносимой, чтобы обрушить на нее ливень самых откровенных поцелуев и накрыть своим телом, не давая захлебнуться.
- Еще… - просила она.
- Моя голодная девочка… когда уже ты будешь думать о себе…
Он забрал ее усталость, заставил забыть обо всем, кроме своих губ и умелых рук. Перед глазами разливалось малиновое небо… или это была вода? Гота совсем потерялась, у сказки нет привычных очертаний. В ней возможно все.
В конце концов, ее тело расплавилось, и Гота перестала его чувствовать. Только наслаждение, которое накатывало волнами, подбираясь все выше и выше, пока не захлестнуло ее целиком. И вся она не стала огненной водой, и берег утонул вдали.
- Моя любовь, моя нинита… - шептал Линар, двигаясь все чаще и покрывая ее лицо жадными поцелуями.
Когда она выгнулась в его руках с последним протяжным стоном, Линар позволил себе подумать и о собственном удовольствии. Сегодня он хотел жить для своей ниниты, девочки, которая отдала ему себя безраздельно, полюбила и завоевала. Сегодня он хотел завоевать ее. Чтобы в моменты отчаяния, которые неизменно наступают в жизни каждого, жена вспоминала этот белоснежный берег и мысленно убегала сюда. И это придало
