что всё будет хорошо. Разве ты не поможешь ему? Прошу, помоги!
Ветер уронил Варю, и она упала на колени.
— Кто он? Чья это кровь?
Змора наклонилась, опустила руку в алый снег. Затем поднесла ладонь к лицу и уставилась на неё, словно стараясь рассмотреть ответ в окровавленных пальцах.
— Почему я хочу помочь ему? Кто он такой?
Неужто она не знает?
— Отвечай!
Варя опешила. То, что она собиралась произнести, не укладывалось в голове. Казалось невероятным. Немыслимым.
— Он, — Варя запнулась.
— Говори же!
— Сын твой.
На мгновенье повисла оглушительная тишина. А потом змора засмеялась пронзительно мерзко. Так противно, что Варя, не вытерпев странных звуков, зажала уши руками.
— Как драматично! Думаешь, я не знаю, кто он? Прибежала просить за него, а за себя не хочешь даже словечко замолвить? Глупая рябая уродина.
Кровь отхлынула от лица. Варю вновь затрясло.
В ней не осталось ничего человеческого. Она зло. Настоящее зло. Что же делать теперь?
Варя опустила голову.
Зачем она покинула Льва? Лучше осталась бы при нём, проводила в последний путь.
Слезы покатились по щекам. Варя всхлипнула.
— Молчи, — змора заговорила неожиданно тихим голосом. Подошла совсем близко и прикоснулась к Вариной щеке ледяными пальцами. Девушка вскрикнула, ощутив на лице болезненный укус могильного холода.
— Как же ты стала такой? Почему? — прошептала Варя.
— Я чёрная душа. Сбежала из Нави в надежде обрести спасение. Но в Яви люди ко мне оказались жестоки. Они сами виноваты, что я такою сделалась, понимаешь? А лес верный друг. Кто лес любит и знает, тому он и помогает.
— Зачем ты губила девок? Зачем меня околдовала?
— Не тычь носа в чужое просо. Какая же ты любопытная.
— Отомстить хотела красавицам, потому что сама дурна?
— Может, и так. Скучно мне было. К тому же мстила я тёмным душам. Хотелось поглядеть, смогут ли исправиться. У меня не получилось. Авось у других выйдет.
— Моя душа тоже тёмная?
— Была, но сейчас в ней много света. Он-то и нужен мне.
— Не понимаю.
Не обращая больше внимания на Варю, змора запела, выкрикивая слова в хмурое небо:
— Пусть лес шумит, лёд твёрдый звенит. Ветра живую силу твоя слеза пробудила.
Она лизнула кончик пальца кровавым языком. Тут же страшный вихрь закружил Варю в безумном танце. Расстегнул душегрейку, забрался под рёбра, заставив вскрикнуть от мучительного озноба. Варя закашлялась, снег попал ей в рот, в глаза, залепив веки. Она даже не сразу поняла, как с шеи ледяные порывы сорвали ладинец, что Знающая дала, и швырнули его в руки ведьмы.
— Отпусти её, — скомандовала ветру змора. Тот послушно стих.
— Интересная вещица.
— Зачем он тебе? — слабо застонала Варя.
— Ты готова спасти Льва? — внезапно спросила ведьма, сверкнув дьявольскими глаза.
Не веря ушам своим, Варя забыла про холод, обжигающий тело. В очередной раз поднялась с колен и предстала перед ведьмой в полный рост. Долго внимательно смотрела на нее, пытаясь понять выражения чужих глаз.
Опять врет? Или…Нет, я не отступлю!
Совладав с волнением, призвав к себе все мужество, с чувством крикнула:
— На всё готова!
— Во мне нет света. Я не могу помочь ему, но ты сможешь. Знай, выбор у тебя есть. Коли ладинец отдашь ему, он поправиться. Но ты навсегда такой останешься, какой сейчас ходишь. Пятна не сойдут до конца жизни с лица. Коли себе оставишь ладинец, вновь бела лицом станешь. Даже краше будешь, чем прежде.
— Не хочу. Мне всё равно, какой я останусь. Спаси Льва, прошу.
— Знала, что выберешь, — усмехнулась змора, — потому и сказала правду.
Она поднесла амулет к губам и дула на него до тех пор, пока он не засветился зелёным огнём. Затем ветер, подхватив ладинец, вернул его хозяйке.
— Беги. Времени у тебя мало.
Варя побежала по снегу, больше не чувствуя ни холода, ни страха. Надежда затопила всё её существо и словно подарила крылья, благодаря которым Варя не пробиралась неуклюжим медведем сквозь сугробы, а именно что летела. Поравнявшись с берёзками княжна на мгновенье остановилась и обернулась на змору. Та не исчезла, как ожидала Варя, а медленно шла в сторону чащи, опустив голову. И совсем слабая тень скользила за ней.
* * *
Через несколько дней Льву стало значительно лучше. На его груди ладинец не светился, а выглядел совсем обыкновенным. Однажды граф попытался его снять, но Варя уговорила этого не делать. Разумеется, она не стала объяснять подробности. Просто сказала, что амулет помогает выздоравливать, придаёт энергии и сил. Думается, Лев не особо поверил в чудодейственность деревяшки с выжженным солнцем, болтающийся на старой шерстяной нитке, но спорить с Варей не стал. Может быть, потому, что все вокруг только и твердили о чудесном выздоровлении барина.
— Не иначе, Марфа Прокофьевна вымолила его у Бога, — разводил руками доктор. — Как ещё объяснить его румянец на щеках, я придумать не разумею. Рана заживает, как заговоренная. Думаю, что скоро буду паковать вещи. В моих услугах он более не нуждается.
Когда доктор покинул Березовую Рощу, граф, прихрамывая, уже ходил по дому и даже пытался вести дела. А ещё он требовал всё время к себе Варю и это несмотря на то, что она итак проводила всё своё свободное время подле него. Рядом с ним глаза княжны светились от счастья. Лев много шутил и смеялся. Варя вторила ему. Казалось, что ещё немного и он, превозмогая боль, опустится перед ней на одно колено. Аня, замечая всё это, искренне радовалась за хозяйку. Только ей было совершено не понятно, отчего та грустит, как только остаётся одна в мастерской или в их комнатушке.
Как-то утром проснувшись и увидев, как княжна отрешённо изучает морозные узоры на оконном стекле, Аня не выдержала и пристала к хозяйке с разговором.
— Не пойму, барышня, ну почему опять у вас глаза на мокром месте? Ведь барин обязательно поправится. Уже петухом ходит. И весел, и румян. Нечего печалиться-то, барышня.
— Печалюсь оттого, что мы скоро должны будем уехать, Анечка.
— Как уехать? Неужто барин о таком распорядился? Он же на вас не на дышится в последнее время!
— Я сама такое решение приняла.
— Ну чаво вы опять удумали? — Аня чуть ли ногой не топнула. Но тут же, устыдившись неожиданной вспышки эмоций, тихонько спросила: — Что случилось-то?
Княжна долго молчала, прежде чем заговорить вновь.
— Я такой, — она обвела лицо указательным пальцем, — на всю жизнь останусь. Не сказала об этом тебе раньше, так как не до того было. Я и не думала об этом. Главное Льва Васильевича было на ноги поставить.
