А сейчас… Сейчас все мысли о уродстве моем.
— Вам в лесу змора сказала, што вы такою останетесь?
— Мы заключили с ней сделку. Свою красу я на жизнь Льва обменяла.
— Не может быть, — Аня едва со своего тюфяка не свалилась.
— Но я не жалею ни о чем! — быстро проговорила княжна. — Иначе он умер бы, понимаешь?
— Что же вам теперича делать?
— Просто жить и не мешать никому. Я так решила. Смириться.
— Неужто вы думаете, что будете мешать Льву Васильевичу. Он так прикипел к вам! Я-то вижу, как он смотрит на вас! Он не видит этих пятен. Да и я их не вижу ужо. Привыкла совсем к ним. Подумаешь пятна.
— Подумаешь, да не скажешь, — горько усмехнулась княжна. — Ты не понимаешь, Аня. Он сейчас так себя ведёт, потому что слаб. Потому что заперт здесь в глуши со мной. Знаешь, как говорят: на безрыбье и рак рыба. Но он ведь граф, а ещё красивый молодой мужчина, который раньше часто бывал в свете. Разумеется, и в будущем будет посещать балы, вечера разные. В общем, ему будет стыдно за меня в обществе. Со временем все чувства пройдут к уродке, над которой в свете смяться станут.
— Вам ли знать наверняка пройдут али нет!
— Возможно, настоящие чувства бы выдержали проверку. Но я не уверена, что граф действительно любит меня.
— Как же? Точно любит!
— Симпатизирует определенно, но любовь ли это?
— Но ведь вы-то любите? — от такого смелого разговора сердце так и ухало у Ани в груди.
— Потому и хочу отпустить, — княжна вновь уставилась на морозные узоры. — Свобода — мой прощальный ему подарок.
Глава 17. Любительница поцелуев
Лев на молодом, окрепшем к весне жеребце скакал между посевными от деревни к деревне. Его рана затянулась в уродливый шрам и совсем не беспокоила, став частью истории. В настоящем все мысли крутились вокруг работы на полях, возобновленном ремонте усадьбы и воспоминаниях о Дарье.
После полудня, возвращаясь через рощу домой, он натянул поводья. Спешился и пошёл пешком, подставив лицо солнцу. Неясные шорохи преследовали его всю дорогу, но птицы заглушали их громкой трескотнëй. На миг Льву даже показалось, что весь этот весенний гомон просто декорация, скрывающая в роще нечто жуткое. Лев усмехнулся. Он провёл рукой по густым волосам, запретив себе задумываться о чём-либо серьёзном в такой лёгкий солнечный день.
— Эх, хорошо сегодня как. Радостно.
— Не обманывай, — тихо прошелестел ветер, взъерошив волосы на затылке.
Лев стремительно обернулся, словно кто-то из-за спины похлопал его по плечу. Конь, вскинув голову, уставился вдаль, прижав уши.
— Ты тоже почуял неладное? Мне померещилось… — Лев запнулся.
Воздух стал плотным. Наполненным по самый край таинственной, необъяснимой силой. Дыхание сбилось, сердце ускорило бег, по телу пробежала дрожь. Нестерпимо захотелось крикнуть в небесную пустоту:
Кто ты?
Но Лев сдержался. Вскинул брови, словно дивясь самому себе, и, усмирив волнение, продолжил шагать в сторону дома.
Спал плохо, вот и чудится всякое… Интересно, что бы Даша подумала, расскажи я ей этот случай? Наверняка вспомнила бы про змору. По приезду о ней только и болтала.
Лев скучал по Дарье. Сперва злился на неё за внезапный побег, а потом чувство обиды смягчилось в нём и растаяло, как острая льдинка в проснувшейся по весне реке. Осталась только тоска. Он скучал и уговаривал себя, что дело это пустое. И всё к лучшему. Возможно, она права, что не позволила ему привязаться к ней. Слишком мало времени провели они вместе…
Неожиданно новое холодное дыхание ветра принесло с собой запах серы. Лев вновь инстинктивно обернулся и замер. В нескольких шагах от него, среди стройных белых берёз, окутанных слабой зелёной дымкой, стояла крестьянка. Голова, не покрытая платком, была растрепанной, одежда — грязной.
Кто это? Может, случилось что недоброе с ней? Беглянка какая?
Силясь рассмотреть лицо девушки, Лев прищурился. Она засмеялась, помахав ему рукой.
— Кто ты есть? Отчего здесь бродишь? — крикнул он.
Ответом стала пугающая звенящая тишина. Гомон птиц стих, словно растворился в необъяснимом ледяном порыве ветра.
Что случилось?
Но обдумать происходящее Лев не успел. Крестьянка нараспев проговорила вполголоса:
— Прощай, ангел мой! Спасение моё.
Хорошо расслышав в тиши странные слова, Лев растерялся:
Юродивая никак? Или умом тронулась из-за несчастья какого?
— Подойди ко мне. Не бойся.
— Я ничего не боюсь. И ты не страшись: мёртвые не кусаются.
— О чем говоришь? Подойти!
Крестьянка наклонила голову на бок.
— Я барин твой! Не бойся меня.
— Гарен барин судьбою мне дарен.
— Что?
Крестьянка, кажется, улыбнулась. Лев никак не мог рассмотреть лица её. Дивясь причудам зрения, он сделал шаг навстречу. Она, точно испугавшись этого, отпрянула.
— Прощай, ангел мой, — торопливо повторила и, развернувшись в сторону леса, зашагала прочь.
— Стой! Куда? — Лев вскочил в седло. Попытался припустить коня, но тот занервничал, упёрся. Граф взглянул на девку, а её и след простыл.
Что за бесовщина?
Чувство тревоги беспокоило Льва весь день, а к вечеру он совсем лишился покоя. Мерил кабинет большими шагами до тех пор, пока яркая вспышка молнии не пронзила хмурое небо за окном, точно разрезав его пополам. Тут же грянул оглушительный гром. Вскрикнули от испуга во дворе бабы, заскулила и залаяла собака.
Вот оно. Из-за сухой грозы сердце разболелась. Будь она неладна! Не к добру, говорят, такое. Чушь. Крестьянские сказки.
Найдя объяснение душевной смуте, Лев немного успокоился. Подошёл к окну. Гроза то и дело вспыхивала белым огнём, гремела, как сотни падающих камней, рокотала эхом в глубинах рощи. И была в этих звуках мрачная торжественность. Словно природа, демонстрируя необъятную силу, решила напомнить людям о своём царственном величии.
Случайно в сумеречной темноте Лев заметил мужика, который бежал совсем близко с домом, прижимая полы зипуна к груди. Ветер раздевал его, толкал, силясь сбить с ног. Внезапно мужик, верно устав бороться со стихией, остановился, уставился вдаль. Нелепо задрал голову, кажется, крестясь. Лев перевёл взгляд в ту сторону, куда развернулся мужик, и вздрогнул. В центре холма занималось яркое бесформенное пятно.
Роща горит! Где же дождь? Роща горит!
Ни одной капли ещё не упало с неба. Лев, как и его мужик за окном, судорожно перекрестился, шепча молитву.
Только через несколько бесконечных минут неистовый ливень обрушился на землю. Мощь его удивляла и поражала до глубины души. Лев затаил дыхание то ли от неожиданности, то ли от суеверного страха. Однако, заметив, как мужик неловко присел и ссутулился под струями-стрелами, пронизывающими всё вокруг, усмехнулся.
— Беги! — вполголоса выпалил он
