мысль, заставила взять себя в руки.
— Я, кажется, поняла, чего он хочет, — проговорила она чужим осипшим голосом. — Аня, ступай за мной.
Спустя несколько минут в кабинет внесли портрет Шатуновской. Картина с молодой красивой женщиной в атласном блестящем платье, кокетливо прикрывающей улыбку кружевным веером, казалась неуместно праздничной в гнетущей атмосфере комнаты. Однако Варя нисколько не сомневалась в том, что всё делает правильно. Велела также снести из мастерской мольберт и установить на него портрет прямо напротив дивана.
Лев беспокойно дремал.
Когда откроет глаза, то увидит её. Встретится взглядом с матерью.
Сомнений не осталось. Эта кокетка на портрете — его мать. Когда-то она бросила своего маленького сына, вернувшись в столицу. А потом вышла замуж за Шатуновского в поиске нового счастья. Но вскоре сбежала и от второго мужа. Только на этот раз не в столицу, а в лес, став его духом. Неуловимой зморой, чье колдовство лишило Варю покоя.
Шатуновский оставил Рощу Льву после пропажи жены. Возможно, он казнился из-за содеянного с ней, а наследством попытался загладить вину, отчистить совесть?
Теперь всё неважно.
Они встретились здесь из-за череды невероятных событий, которая закончилась сущим кошмаром.
Варя опять присела возле изголовья дивана, рядом со Львом.
— Твоя мама здесь.
Лев не ответил. Только слеза скатилась из-под сомкнутых век и затерялась в разметавшихся волосах на худой подушке. Варя провела кончиками пальцев по влажному следу.
— Всё будет хорошо, дорогой. Обещаю. Ты скоро встанешь на ноги.
Что? Зачем она вдруг солгала? Да ещё таким уверенным тоном!
Будто повторила чьи-то слова. Мурашки побежали по спине. Варя, вздрогнув, обернулась на Шатуновскую. Колдовские глаза блестели, как живые и буравили её осознанным взглядом.
— Как такое возможно?
В кабинете было уже светло: утреннее зимнее солнце заглядывало в окна, а слабые языки пламени догоравших свечей таяли в прозрачном воздухе. Может быть, поэтому воображение сыграло с ней злую шутку? Солнечные блики оживили портрет?
Она пристально уставилась на Шатуновскую. Застыла. Перед взором всё расплылось и исчезло в пугающей белой пустоте. Не в силах шевельнуться или даже вздохнуть, сумела только крепко зажмуриться. Спустя пару секунд, вновь открыв глаза, с облегчением перевела дыхание. Наваждение исчезло.
Что случилось? Она говорила моими устами? Или бессонная ночь всему виной?
Варя тяжело поднялась. Затрясла головой, словно вновь услышала чужой голос. Не отдавая себе отчёта в действиях, попыталась вытряхнуть его, как воду, попавшую в уши при купании. Доктор, задремавший в кресле что-то пробубнил во сне, а Аня подбежала к хозяйке:
— Что такое, барышня. Он… Он умер?
— Типун тебе на язык! — испугавшись, воскликнула Варя, с облегчением осознав, что опять свободно владеет собственным разумом. — Нет, я… почувствовала кое-что.
— Што?
— Она, — княжна указала на портрет, — знак мне сделала.
— Вам померещилось должно быть…
— Нет, не померещилось. Я уверена. Она видит его страдания.
— Барышня-я.
— Клянусь, видит!
— Успокойтесь, голубка моя.
— Я? А если…
— Што?
— Если её о помощи просить?
— Кого? Как?
— Помнишь, — Варя перешла на шёпот, боясь разбудить доктора, — когда мы ездили в избу к Знающей, она сказала мне кое-что. Я тогда этому значения не придала, но сейчас! Эти слова мне вспомнились!
— Какие слова?
— Змора духом лесным стала. Её разве что кровушкой приманить можно. Вот так она тогда мне сказала.
— Я не понимаю, барышня. Что вы задумали? Как приманить?
— Некогда, Анечка, объяснять.
Варя обернулась на Льва.
Нельзя терять ни минуты! Если ему кто и сможет помочь, так это она…
— Аня, будь здесь. Сбереги его до моего возвращения. Поняла?
— Куда вы?
— Прошу, не спорь! Времени нет. Обещай мне быть здесь и заботиться о Льве Васильевиче.
— Обещаю, — Аня сдалась, беспокойно рассматривая Варино лицо.
— Поверь мне! И не бойся за меня.
Аня всхлипнула, схватила Варю за рукав.
— Вы точно знаете, что делать-то, барышня?
— Думаю, что да!
…Княжна торопливо шла по вчерашним следам в сторону леса. Небо затянуло, и утреннее солнце померкло, превратившись в едва различимый мутный диск.
Что, если днём будет снегопад. Может быть, даже метель. Нужно спешить!
Среди заметенных снегом деревьев следы петляли. Варя испугалась, что собьётся, занервничала. Металась, пока в стороне от неё не раздалось карканье ворона. И словно шестое чувство подсказало путь.
Туда. Это там случилось.
Свернув к плакучим карликовым берёзкам, чьи ветви белыми арки спускались почти до земли, зашагала, утопая в глубоких сугробах, к лесной полянке.
Интуиция не подвела. Выйдя на простор, увидела, как в нескольких больших шагах от неё ярко-алая кровь смешалась со снежной порошей, а две чёрные хищные птицы кружились над тёмными пятнами.
Варя отчаянно закричала, прогоняя воронов. Сорвав с головы шапку и бросив им в след, потеряла равновесие. Свалившись, неожиданно почувствовала такую растерянность, что даже не смогла сразу подняться.
— Господи, что я творю. Зачем я здесь? Какая чушь. Он умирает сейчас, почему я не с ним?
Ветер растрепал волосы, а затем, будто подхватив за локти, поставил на ноги.
— Что это?
Варя завертела головой.
Снова игры разума или чертовщина?
Холодок пробежал по спине, зубы застучали. Нестерпимый страх сковал тело, когда с земли в воздух поднялись лёгкие снежинки и всё вокруг заволокло туманной дымкой.
Она здесь! Точно здесь! Значит…Надо позвать.
Во рту пересохло, и язык совсем не слушался. Варя даже постучала ладонью по горлу, прежде чем получилось произнести:
— Явись ко мне.
— Громче!
— Явись ко мне!
Сильный порыв ветра толкнул в грудь так, что девушка снова чуть не свалилась в снег. Испуганно заморгала.
— Страху в глаза гляди, не смигни. А смигнëшь — пропадёшь.
Варя прищурилась. Из чащи к ней шла крестьянка в серой рубахе и чёрной юбке. На плече её лежала толстая медная коса, а лицо было белым, как мел. Рассмотреть черты его было невозможно. Оно словно меняло лик: то казалось круглым, то вытянутым, то вовсе пустым. И только чёрные глаза блестели дьявольским светом.
— Кто вперёд идёт, того страх не берёт! — крикнула Варя.
Она шагнула на встречу зморе, тяжело дыша, но уверенно расправив плечи. И откуда взялись вдруг силы? Однако Варя перестала трястись, как осиновый лист. Подбородок её приподнялся, руки сжались в кулаки.
— Я тебя не боюсь. Слышишь?
— Дай Бог нашему теляти да волка поймати, — заскрипел в воздухе хриплый смех.
— Прекрати! Я за помощью пришла.
— Знаю. Поэтому и явилась на зов. Меня влечёт к тебе, как пчелу на мёд сладкий.
Ветер подхватил Варю и приподнял от земли.
— Отчего так? Расскажи!
— Разве ты не ведаешь отчего? — ахнула Варя, болтая ногами в воздухе.
— Нет.
— Ты ведь сама мне знак сделала! Говорила моими устами,
