то вставала и ходили туда — сюда по комнате. Аня была подле барышни, молча поддерживая ее сочувственными взглядами и легкими касаниями руки.
За время неопределенности страх словно сплел вокруг Вари невидимую паутину, в которой она совсем запуталась. С каждой минутой путы становились сильней, а мысли тревожней. Предчувствие туманило ее разум, и Варя не могла ничего с этим поделать. Все чувства обострились в ней. Старые часы тикали теперь ужасно громко, а едва слышные вздохи Ани вызывали раздражение. Поэтому, когда с улицы донесся приглушенный хлопок, Варя подпрыгнула, как от оглушительного удара.
— Это выстрел? — прошептала Аня.
Варя не ответила. Отвернулась, чтобы смахнуть слезы. Краем взгляда заметила, как Марго отбросила книгу в сторону и сложила руки в молитвенном жесте.
Все кончено? Нет! Лев жив… Тогда Елисей? А что, если осечка? Будут еще выстрелы?
Тишина. И новые бесконечные минуты.
Спустя вечность мучений в ожидании вернулся Елисей. Ворвавшись в дом, завопил, как безумный:
— Я убил его! Всё кончено! Я убил его!
К нему на шею бросилась Марго. А у Вари, которая тоже выбежала в переднюю навстречу новостям, подкосились ноги. Она схватилась за стену, едва не упав на пол. Елисей этого не заметил. Он вообще не обращал на Варю внимания. Уцепившись за локоть Марго, кричал ей в лицо нервные приказы:
— Мы уезжаем! Немедленно. Здесь нельзя оставаться. Собирайся! Готовь вещи! — голос Елисея, охрипший от напряжения, словно порезал Варю, а затопившая ее боль вызвала гнев.
— Ты! Ненавижу тебя! Ненавижу! — руки сжались в кулаки.
Аня, обхватив княжну за талию, со всей силы прижала к груди.
— Нет, барышня, нет.
Елисей перевел на Варю круглые покрасневшие глаза с расширенными черными зрачками. Он окинул ее таким пронзительным взглядом, что она остро почувствовала дьявольский огонь сумасшествия, который горел внутри бывшего жениха.
Да, он обезумел. Обезумел…
— Дура! — прохрипел Елисей, сорвав вконец голос. — И это из-за тебя всё. Дура!
Варя взвыла, как раненый зверь.
— Нет, барышня, нет, не стоит он того! Его Бог накажет! — горячо зашептала Аня, крепко сжимая в своих объятиях. И Варя неожиданно обмякла, словно поверила Ане. Словно поняла. Увидела всё со стороны:
Накажет сам себя! Душевный недуг разрушит его. Очень быстро. И поделом ему!
Вскоре сани уже уносили прочь Марго и Елисея по заснеженной дороге вдаль от Берёзовой Рощи. Они сбежали так поспешно, что это даже могло показаться удивительным. Но Варе некогда было думать о грешниках. Она, наспех натянув на себя старый полушубок, обувшись в чужие валенки какой-то девки, бежала с непокрытой головой в сторону леса. Мужики, дежурившие у дверей, уже не удерживали её. Все понимали: случилось страшное.
Когда на пути показались сани, Варя ускорила бег. Лошадь вёл под уздцы Гришка, склонив голову.
Она поравнялась с ним.
— Что!? Гриша, умоляю, скажи, что он… — дыхание ее сбилось, руки сильно дрожали.
— Жив, — тихо произнес парнишка, и Варя почувствовала, что к ней тоже вернулась жизнь. — Но очень плох. Без чувств лежит.
Поймав на себе печальный взгляд доктора, спросила его упавшим голосом:
— Куда его ранили? Насколько серьёзно?
— В живот.
— Он будет жить?
— Рана больно серьёзна. Я на месте его… Крови он потерял много. Рана уж больно серьёзна.
— Доктор, вы поможете ему? Вы спасёте его?
— Сделаю всё возможное.
Глава 16. Прощальный подарок
Льва с ледяным компрессом на животе уложили на диван в кабинете. Где он и провёл мучительную ночь, страдая от боли. Его бледное лицо с посиневшими губами то металось из стороны в сторону, то затихало, то запрокидывалось с крепко сжатыми зубами. Наблюдать за агонией было невыносимо. Но преданные люди не отходили от умирающего всю ночь.
На рассвете доктор объявил, что надежды на выздоровления нет решительно никакой, и вскоре придет время прощаться с раненным.
Марфа Прокофьевна громко всхлипывала, Гришка шмыгал носом, Варя и Аня плакали, молясь о чуде и уже не надеясь на него, когда в тихий рассветный час Лев неожиданно пришёл в себя. Окинув всех мутным взглядом, попросил воды.
— Пейте не спеша, — обеспокоенно нахмурил седые брови доктор. Лев едва пригубил из стакана.
На безжизненных губах графа появился влажный блеск. Он облизнул их и, немного развернув голову в сторону, тяжело прохрипел:
— Лучше умереть, чем так… Дайте мне револьвер. Умоляю.
— Нельзя, голубчик. Нельзя. Грех это, — промямлил доктор. Вынув из нагрудного кармана жилета небольшой пузырёк, влил в рот раненного несколько капель.
— Это морфин, — обернувшись, сказал он.
Пояснения были излишне. Все прекрасно понимали, что за лекарство облегчает страдания графа.
Стоны вскоре сделались приглашёнными, грудь перестала вздыматься, черты лица расслабились.
Так затихают в последние мгновенья. Боже мой… Или это работа морфия?
Не думая больше о приличиях, Варя подбежала к дивану. Ноги подогнулись. Она опустилась на пол, схватила ладонь Льва. Ощутив едва заметное движение его пальцев, облегченно перевела дыхание.
— Я хочу, — прошептал он
— Что?
Варя склонилась над бледным лицом. Тёмная слипшиеся прядь упала Льву на глаза. Легонько убрав её в сторону, она заметила, как дрогнули длинные ресницы.
— Я хочу, чтобы вы привели сюда.
— Кого?
— Пусть она тоже будет здесь… рядом… Я…
— Да?
— Он бредит, — вмешался доктор.
Лев неожиданно громко перебил его:
— Нет! Я хочу увидеть её, — он повернулся к Варе. Открыв глаза, в которых застыли слезы, прошептал: — Я хочу, чтобы она была тоже рядом, понимаешь меня, Даша? Приведи её!
Лев так громко застонал, что Варя, не выдержав, вскрикнула:
— Хорошо! Конечно! Я всё сделаю, клянусь. Я приведу. Кого угодно! Приведу.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы совладать с собой. За спиной послышались шаги. Кажется, Марфа Прокофьевна выбежала из кабинета. За ней поспешил и Гришка, объявив, что уходит за льдом. Аня громко запричитала, уже перестав сдерживаться, а Варя чувствовала: ещё немного и у неё тоже сдадут нервы. Один доктор, повидавший многое на своём веку, не терял самообладание. Положив руку на плечо Варе, произнёс вполголоса:
— Вы понимаете его просьбу? Думается, это последнее желание.
— Последнее? — губы не слушались. Она даже не была уверена, задала ли этот вопрос вслух.
— Очень слаб. Мучается. Чем раньше, тем лучше. Ждать уже недолго.
Варя вскочила, чуть ли не схватив доктора за грудки.
— Сделайте что-нибудь, в конце концов! Вы же врач, черт побери.
— Я врач, а не колдун. Взглядом исцелять не умею.
— Взглядом, — эхом повторила Варя.
— Верно, — доктор отступил, спрятав ладони в карманы потрепанного сюртука. Его плечи дернулись. Старик выглядел уставшим и раздраженным. Варю совсем было разозлило безразличие этого человека, но его случайная фраза, натолкнувшая на верную
