— Я не ошибаюсь, — сказала Робин. — Ты это знаешь.
— Робин… — Виддершинс встала и прижала ладони к плечам девушки. — Он — наш враг. Он ненавидит меня. Боги, он похитил тебя!
— Нет, серьезно, — сказал епископ, — о ком вы…?
— И он хотел отпустить меня, — напомнила Робин.
— Это не оправдывает…
— Не оправдывает, Шинс. Я не говорю, что он вдруг стал нам другом. Но я говорила с ним. Слушала его. Я не понимаю его кодекс чести, но он у него есть. Думаю, в особой ситуации ему можно доверять.
— В особой ситуации и пауку поверить можно! — рявкнула Виддершинс. — Что это…?
— Сколько тебе о нем говорили, что он — один из лучших дуэлянтов ныне? Не только в Давиллоне, а и во всей Галиции? Если ты ищешь того, кто поможет, и чтобы группа осталась маленькой, лучше варианта не найти.
— Фу! — Виддершинс вскинула руки и стала расхаживать, по паре шагов в стороны перед стулом подруги. — Робин, ты не понимаешь, что просишь.
— Нам объяснят? — спросил недовольно Сикар. Ренард зашептал ему на ухо.
— Это важнее личных ссор, — продолжила Робин.
— Да, но…
— Это важнее гордости, Шинс.
— Дело не в гордости! Это…
— Было так важно, что ты послала спасать меня другого.
Виддершинс застыла и чуть не споткнулась о свои ноги.
Что это было? Робин проверяла ее? Смотрела, делает ли она так, как требовала от других: ставить нужды ситуации выше своих чувств? Девушка немного наказывала ее?
И… после всего произошедшего разве у нее не было права на ответ?
— Хорошо, — слова были горечью во рту, жгли горло, но она выдавила их. — Хорошо, Робин. Я попробую убедить его. Но если он убьет меня, мой призрак сразу придет к тебе.
Робин слабо улыбнулась.
— Планируйте, — сказала Виддершинс остальным. — Я скоро вернусь, — она взглянула на встревоженного Джулиена и ушла.
* * *
То, что эти комнаты были лучше обычного дома в Давиллоне, не удивляло гостей. Качество (читай: хвастовство) было символом поместий Золотой сабли на окраине богатого района, недалеко от поместья герцогини Беатрисы Лючень. Гостя удивил бы размер комнат, ведь они были больше обычных домов. Из гостиной и столовой уходило множество коридоров, которые вели в дюжину дополнительных комнат. Ковер был толстым и мягким, приглушил бы стук копыт мула (да, мул пролез бы в дверь с седлом и мешками безделушек). Люстры висели с потолков, их стеклянные и хрустальные украшения сияли, как звезды, в свете множества свечей. Запах города был скрыт украшениями-помандерами, висящими у дверей.
Комната дальше всего от входной двери была не такой, как остальные. В этой комнате ковер был убран, мебель — сдвинута, а окно — закрыто досками. Несколько манекенов, набитых соломой, стояли у одной стены, а тяжелые мешки с песком свисали через разные промежутки с потолка. Среди этого, одетый только в штаны, кружился Эврард Даррас с рапирой и кинжалом (рапира была не такой красивой, как та, которую он потерял). Солома разлеталась, песок сыпался ручьями, но его удары были такими точными, что мешки почти не вздрагивали, когда их вспарывали его клинки. Пот лился по лицу Эврарда, но растущее смятение в животе не пропадало.
Выругавшись с отвращением, он прошел по комнате, схватил пару полотенец — первое для лица, второе — чтобы убрать со стали песок.
— Жак! — Эврард не взял с собой слуг семьи в Давиллон, но в Золотой сабле к номеру прилагались пара пажей и служанок. — Жак, вина!
Он закончил вытирать оружие, оставил их на деревянной подставке у двери, а потом понял, что на его крик не ответили.
— Жак?
Еще пауза, ответа не было. Эврард задумчиво нахмурился. Он не любил пажа, которого ему выделили, но мужчина еще не подводил его так, как сегодня. Наверное, он не услышал его, но, несмотря на размеры номера, такое было впервые.
Эврард неспешно закончил вытирать все, забрал тунику с края подставки и надел через голову, поднял рапиру. С клинком перед собой, расслабленный, но готовый, Эврард пошел по коридору.
Его шаги, тихие из-за ковра, пронесли его мимо спальни, ванной, гардеробной, пары шкафов, пока он не оказался в углу гостиной. Слева был стол из красного дерева, где он хранил многие вещи для выхода в свет: кольца, пряжки, шляпу, пару пистолей. Коридор за ним вел глубже в номер, там были двери и большое окно в конце.
К стене у окна прислонялся стул, который кто-то принес из столовой. И на стуле сидела, скрестив ноги в лодыжках перед собой…
— Привет, Эврард, — сказала Виддершинс.
* * *
Она невольно ухмыльнулась, хоть и злилась, когда аристократ слабо вздрогнул от ее голоса. Он дернулся в сторону стола.
— Не нужно, — сказала она. — Они уже не заряжены.
Он застыл, посмотрел на пистоли и кивнул.
— Ясное дело, — он подвинул руку с рапирой. — Я могу добраться до тебя за секунды.
— Да. А я еще быстрее выскочу в окно. И тогда я потратила время и дыхание, а ты не узнаешь, зачем я здесь.
— Думаешь, я поверю, что ты пришла не убивать меня?
— Глупо тогда я тебя убила бы, да? Показалась тебе, чтобы ты насторожился?
— Может. А, может, нет. Я не понимаю тебя, Виддершинс.
— Это, — прошипела она сквозь зубы, — преуменьшение.
Они ждали, воюя взглядами, пока тела избегали дуэли.
— Как ты нашла меня? — спросил Эврард.
Виддершинс фыркнула.
— Ты — гость-аристократ, в месяц тратящий на жилье больше, чем «Дерзкая ведьма» зарабатывает за пару лет. Как я тебя нашла? Спросила.
— Ах. А Жак?
— Связан на кухне. Если ты говоришь о другом слуге, то я не в курсе.
— Ах, — он кивнул. — А мой меч? Хочешь его вернуть?
— Это? — Виддершинс опустила руку к талии. — Это не твой меч.
— Да? А очень похож…
— Твой меч, — терпеливо объясняла она, — был с рубином в рукояти. Тут нет. Значит…
— Ясно, — он нахмурился и притих. А потом. — Зачем ты здесь?
— Я… ты правда хочешь уничтожить мою жизнь из-за кражи? — спросила она.
Она не это хотела сказать.
— Это была не просто кража, черт возьми! Ты ворвалась в дом предков! Ты забрала вещи, что передавались по наследству, что мы хранили поколениями!
— Которые вы не трогали и не видели лет десять, — отметила она.
— Не важно. Это дело чести семьи!
— Ясно, — она не смогла скрыть насмешку в голосе, так что не пыталась. — Угрозы забрать таверну моей мертвой лучшей подруги, похищение невинной девушки… Это тоже дела чести?
