Она в воздухе.
Вертолет.
Кажется, они на все готовы, лишь бы нас поймать.
Просто безумие! Разве мы такие уж важные персоны?
Гул проникает сквозь воду, он везде, будто вертолет совсем рядом с нами.
Андреас дергает за шнур, хочет всплывать.
Выдыхаю воздух, поднимаюсь вверх, вот я уже на поверхности, жадно дышу.
Вижу снизу маленький винт на хвосте, крутящийся вертикально.
– Пролетел над нами! – кричит Андреас.
И нас, кажется, не заметил. Шум пропеллера становится чуть тише, но ушам все равно больно. Андреас снимает очки и трясет головой.
– С ума сойти. Жуть.
– Куда ж он летит? – бормочу я растерянно.
Начинается дождь.
– Они нас не заметили, да? – Андреас смотрит на меня, бледный как мел.
– Кажется, нет, – говорю я, успокаивая его и себя. – Может, поблизости есть кто-то еще, на лодке или катере, вот они его и ищут.
Андреаса мои слова не убеждают. Да мне и самой такое кажется маловероятным.
Поднимаю глаза вверх, и вдруг вижу вертолет сбоку, потом спереди.
– Эта сволочь развернулась! – кричит Андреас. – Они возвращаются!
Под лопастями пропеллера – два больших круглых отверстия. Наверное, выхлопные трубы.
– Да что же это!
Тарахтенье и рев все ближе. Андреас вцепился в мою руку, резко оглядывается, как будто ищет, где спрятаться. Как раньше, в детстве, когда мы играли в прятки: раз-два-три-четыре-пять, кто не спрятался – я не виноват.
Мышцы отказываются повиноваться. А нам необходимо что-то делать…
– Давай, ныряем!
В его глазах – паника. Руку не отпускает.
Я его отталкиваю, ныряю, тяну за шнур. Запястью больно. Он не погружается за мной. Снова выныриваю, дергаю за шнур изо всех сил.
Наконец до него доходит. Шнур провисает, Андреас вслед за мной уходит в глубину. Я погружаюсь неглубоко – набрала недостаточно воздуха.
Зачем все это? Все равно нет уже никакого смысла! Я больше не могу! И чего нам дался этот Запад?! Что за идиотская затея?!
Где верх, где низ?
Пора прекращать сопротивление. Бороться дальше нет никакого смысла. Уж лучше в тюрьму, чем умереть! Надо сдаться им, немедленно!
Скажу ему, как только мы поднимемся на поверхность.
Андреас тянет за шнур. При подъеме гул в ушах усиливается. На поверхности шум оглушает, это что-то невероятное…
Наверно, так же бывает в аду!
Дышать не могу, сердце колотится, чувствую его удары в сонной артерии, зажимаю уши – закрыть бы и глаза и ничего не видеть, ничего больше не видеть…
Особенно блестящие заклепки на серо-синем брюхе вертолета. Он прямо над нами.
Что это?!
Машина опускается все ниже, явно собираясь вдавить нас в воду.
Несколько звуков слышны одновременно: тарахтение пропеллера, рев мотора, а поверх них – пронзительный свист, сводящий с ума.
Вертолет полностью заслоняет небо, его полозья так близко, что их можно коснуться рукой.
Меня будто парализовало, тело не слушается.
Пропеллер взбивает воду.
Андреас тянет меня вниз, прочь от вертолета, который повис над нами.
Вокруг гул, грохот и тарахтение, я едва могу дышать.
Не отрываясь гляжу наверх. Что это?
Вода поднимается стеной, тянется к вертолету всё выше и выше.
Потом вдруг все рушится, и эта стена всей массой летит вниз, на нас…
Волны захлестывают, мы бешено бьем ногами, изо всех сил пытаясь оставаться на поверхности, все время задеваем друг друга, Андреас кричит…
Полнейший хаос.
Вертолет разворачивается, в кабине я вижу человека.
Чего он хочет?
Погружаюсь в воду, снова выныриваю. В нос попадает вода, я кашляю.
Андреас кричит не переставая. Вдруг – вспышка, потом еще одна.
В нас стреляют?! Снова вспышка…
Прочь отсюда!
Ныряю, тяну Андреаса за собой…
Изо всех сил, глубже и глубже, насколько могу…
Только вот я уже больше не могу, совсем, не получается. Легкие болят, надо снова подниматься наверх.
Наверх.
Передо мной лицо Андреаса. Мы снова на поверхности. Его губы шевелятся.
– Слышишь?
Про что это он? Про тарахтенье пропеллера над нами? Да над нами ли он?
Только сейчас замечаю, что стало тише. Гораздо тише.
Вокруг – только привычный плеск волн. Так странно…
– Улетели! – Андреас хватает меня за плечо. – Из-за грозы!
Смотрю на горизонт. Перед нами – волнующееся море, над нами – черно-серые тучи.
А вертолет?
– Это была амфибия. Они могли приводниться, но из-за сильных волн посчитали, что слишком рискованно.
Андреас кривит рот – наверно, это усмешка.
Вдали раздается гром… Приближается гроза.
Это были не выстрелы. С вертолета в нас никто не стрелял.
Это были молнии.
Над нами – темное, угрожающее небо.
И никого кроме нас. Снова грохот, волны усиливаются. В общем, из огня да в полымя – это как раз о нас сейчас.
Можно ли вообще плыть сквозь грозу? А что, если молния ударит? На пляже в Варнемюнде спасатели немедленно выгнали бы всех из воды.
– Плывем дальше! – зовет Андреас.
Тяжелые капли падают вниз, сначала редко, потом все чаще. Только бы гроза поскорее кончилась! Может, повезет, и она заденет нас только краем?
Если бы нас видел Сакси!
Больше не смотрю в небо, погружаю руки в темную воду. Просто не думать о том, что сейчас заваривается над нами.
Гребок, еще гребок. Дальше и дальше. Не думать ни о чем.
Сакси просто-напросто сел в поезд и уехал на Запад. В тепле и сухости. Может, даже «Кока-колу» пил в вагоне-ресторане. Прямо герой! Эта новость свалилась на нас, как снег на голову, и на самого Сакси тоже. Родители почти до самого отъезда не говорили ему, что они скоро уезжают.
* * *
– Да ему просто неохота на воротах стоять, – сказал Андреас, пиная мяч рядом со мной. Удар! Мяч стукнулся о стену дома, отскочил, Андреас ловко его поймал.
– Суперски! – похвалил он сам себя.
Мы побежали вверх по лестнице.
Андреас позвонил в дверь.
