— Сможете что-нибудь сделать с ними?
— Еще бы. Это как раз моя сфера, — ответил Эдди. Наброски были сделаны для рекламы фильма о студентах. — Хотите, чтобы я попробовал?
— Конечно. По-моему, эти наброски паршивые, а ребята в отделе просто не могут найти нужный подход. Без выпячивания женских прелестей. Они могут рисовать женские груди, пока у меня не возникнет желание съесть эту бумагу, но у этих девушек не должно быть таких грудей, вы меня понимаете. Мне нужно что-то в духе Джона Хелда-младшего. Вам понятно? Комичные девушки. Пусть они будут женственными, но выделять сексуальную сторону не нужно. — Начальник улыбнулся и покачал головой. — Черт возьми, мы устроили рекламную кампанию, у нас было все, кроме старика отца, во всех городских газетах. Фильм был никудышным, «Странная девственница», но успешно шел на экранах вторую неделю, таким был кассовым, и все остальные компании в городе жаловались в цензурный комитет по поводу нашей рекламы, поэтому заслугу в успехе фильма приписали нам. Может, видели эту кампанию?
— Видел, конечно.
— Там был рисунок, где она лежит с раскинутыми ногами, а рядом стоит парень! Я сам его сделал. Из-за этого рисунка у нас даже вышел скандал с Андре Хасинто. Он оказался в городе, и когда появились рекламные рисунки, приехал сюда и поднял шум, до того был зол.
«Послушайте, — сказал, — нравится мне этот рисунок или нет, но вы, черт возьми, не имели никакого права помещать в рекламе то, чего нет в фильме». Это вызвало у меня смех, если принять во внимание, как выглядела та реклама, которую делал он; пройдет много времени, прежде чем ее поместят в какой-нибудь из фильмов, которые снимают в Голливуде. Разве что в один из тех, что снимают на Западной Сорок шестой улице. Во всяком случае, сейчас. Но в общем, кампания была превосходной. Другие компании жаловались в цензурный комитет, но я скажу вам, что получил два очень неплохих предложения от тех компаний, которые жаловались громче всех. Но для фильма о студентах нам нужна совершенно иная техника. Понимаете? Дамы, но привлекательные и комичные. Выделите комичную сторону. Я вот что сделаю, мистер Браннер. Возьму ответственность на себя. Сделайте пару таких набросков, о которых я говорил, и если они мне понравятся, я заплачу вам по высшей ставке, двадцать пять долларов, за все, что мы используем, а потом, возможно, мы придем к какому-то соглашению о дальнейшей работе.
Эдди сделал несколько рисунков, этот человек сказал, что они великолепны. Один он возьмет. Мистер Де Паоло будет доволен, сказал он. Выписал чек на двадцать пять долларов и попросил Эдди прийти в пятницу.
— Если хотите повидаться с мистером Де Паоло, может быть, я перед этим повидаюсь с вами.
Существовала возможность, что для Эдди там найдется постоянная работа.
Перед уходом Эдди выяснил, что его старый друг Де Паоло напал на золотую жилу; он руководил работой над Жуком Бенни, плагиатом компании с Микки-Мауса…
Эдди подсчитал, что на двадцать пять долларов в неделю он даже сможет ходить иногда в кино и понять идею Жука Бенни. Трудно было надеяться на постоянную работу в художественной мастерской, где определенно платили в неделю больше двадцати пяти долларов, но если дружба с Де Паоло уже принесла ему такой успех, трудно сказать, как далеко он пойдет, когда Полли — Де Паоло — приедет в город, конечно, если только Полли не зазнался и не отвергнет его. Но он не думал, что Полли стал заносчивым. Обладающим большой властью — возможно, но не спесивым.
И Эдди затягивался дымом табака, который достал со дна жестянки, где он был все еще чуть влажным и не утратил приятного запаха. В настоящее время у него в кармане было двадцать три доллара и какая-то мелочь. Пять долларов нужно будет истратить на консервы, их хватит минимум на неделю. Останется восемнадцать. Повести Норму на концерт Джо Лебланга. Объяснить положение Норме, которой он позволял вносить за него квартплату в виде ссуды, за это он давал приют младшему брату Нормы, учившемуся на третьем курсе Пенсильванского университета. Брат приезжал на выходные два раза в месяц, чтобы повидаться с подругой Нормы. У Нормы были свои деньги, оставленные бабушкой, кроме того, она работала секретаршей профессора-ассистента в Нью-Йоркском университете. Они с братом были сиротами, у брата тоже были свои деньги, но находились под опекой, пока ему не исполнится двадцать один год.
«Ну а как быть с Нормой?» — задался вопросом Эдди. Беды его окончились, во всяком случае, на какое-то время, и у него возникла мысль, не жениться ли на Норме. Он припомнил прошлые годы, и с ним словно бы всегда была Норма. Все его девушки были одного общего типа: невысокие, обычно с великоватыми для своего роста грудями, иногда коренастыми. Они должны были любить джаз, лучшего нельзя и ожидать от девушки. Должны были быть хорошенькими, но не красавицами, чуточку вульгарными, и все они, включая Норму, должны были укладываться в постель раз в двадцать восемь дней. В основном они все были одинаковыми и, может быть, все были в основном Нормой.
Насчет любви Эдди был не столь уверен. Того чувства, которое связывает мужчину и женщину всю жизнь, заставляет их воспитывать детей, иметь дом и быть безоговорочно верными друг другу, без искушений, он не видел в своем доме, поэтому не был знаком с ним лично. Не был уверен и что хотя бы раз видел его. К примеру, он знал, что видел родителей своих друзей совсем не так, как видели их друзья. В подростковом возрасте он считал чуть ли не само собой разумеющимся, что мистер Лэтем, мистер О’Нил, мистер Доминик и мистер Жирардо, отцы его ближайших друзей в то время, были неверны миссис Лэтем, миссис О’Нил, миссис Доминик и миссис Жирардо. Он молчал об этом, так как друзья на эту тему не разговаривали, но если б заговорили, наверняка бы тут же выложил то, что думает. Он даже пошел в своих размышлениях дальше: считал, что эти отцы — просто люди и подвержены желанию, которое не нуждается в прощении, за исключением случая с его отцом. Отец невольно приучил его мириться с неверностью всех других отцов. С другой стороны, Эдди нравилась в женах верность, не потому, что ее хранила мать, а потому что благодаря этому она стала в его глазах более достойной личностью, чем отец. Годы постоянства во многом походили на годы тщательной бережливости в сравнении с годами расточительства. Конечно, иногда ты бережешь деньги только для банковской катастрофы, но даже если ты утратил все, что лежало в банке, у тебя остается нечто в глазах, в подбородке, говорящее, что ты не мот. Иногда он говорил себе: «Да, но твоя мать была очень глупа». Ладно, что из того, если была? Она сдержала данное обещание, чего не сделал отец. Эдди недолюбливал ребят в колледже, считавших, что было бы замечательно иметь отца, больше похожего на старшего брата. Будь его отец старшим братом, Эдди скорее всего набил бы ему рожу. Он не идеализировал других отцов, которых знал, но если ни разу не встречал отца, которого счел бы идеальным, это не значило, что таких не существует. Душевный склад людей и порождаемый этим складом образ мыслей вызывали у Эдди легкий интерес, и кое-что в нем он одобрял; но не был склонен приписывать верность слабости или боязни прослыть непорядочным. Возможно, все сводилось к ценности данного обещания. Ты дал слово, что не будешь спать с другой женщиной; обещание было обоюдным, и если нельзя полагаться на обещание, то на свете нет ничего надежного.
