– Я знаю, – сумрачно сказал Сварог.
– Вот и прекрасно. Пойдемте.
По высокой траве они направились в сторону храма. Молчали.Если издали сооружение казалось более-менее целым, то вблизи стали видны ичерный росчерк огромной трещины, пересекавшей стену по диагонали, и проросшиесквозь кладку деревца, и обвалившаяся местами крыша. Одна створа рассохшихсявысоких дверей чудом висела на ржавой петле, другая отсутствовала вовсе. Вокругбеспардонно разросся бурьян. Храм глядел на непрошеных гостей бездоннымпровалом входа, похожим на раскрытый беззубый рот агонизирующей старухи.Сварогу стало не по себе, но виду он не подал.
Вместе с остальными поднялся по развалившимся ступенямкрыльца, зашел внутрь.
Там было неожиданно прохладно, свежий воздух приятно овевалразгоряченное скоротечным боем тело. Звуки шагов, даже приглушенные слоем пыли,гулко разносились по большому сводчатому залу.
Оказалось, в храме и в самом деле прятали седьмую лошадь.Внутри царило полное запустение – да еще лошадь внесла свой вклад. Есликогда-то здесь и был надлежащий инвентарь, его давно растащили. Остались четыреголые стены, пол с толстым слоем вековой пыли да каменный постамент посередине.
– Чей это храм? – спросил Сварог.
– Пожалуй, лучше употребить слово «капище», –сказал капитан. – Не было в Ямурлаке храмов, одни капища… – Он кивнулБорну на постамент: – Вполне подойдет, а? Ягмар был демон крайне пакостный, новвиду отсутствия почитателей покинул этот мир много веков назад. Или, по другимлегендам, надежно где-то заточен предками-умельцами. В любом случае обижатьсяна нас некому. Давай, Борн.
Борн положил голову щекой на постамент, поставил рядом своймешок и принялся в нем копаться, глубоко запустив руки. Кровь все еще сочиласьна фиолетовый ноздреватый камень, и Сварог отвернулся, рассматривая стены втщетных попытках углядеть какие-нибудь фрески или резьбу.
Опять не к месту вспомнилась Голова Сержанта, чтоб ей…
Если когда фрески и имели место, то время трудолюбиво стерлоих без остатка. Камень, камень, камень – ничего, кроме камня, лишайников ипыли. В длинные окна сочится слабый серый свет (хотя снаружи солнечный день вразгаре), окрашивая зал в унылые, словно бы выцветшие тона. И толькоДоран-ан-Тег на боку Сварога горел по-прежнему яркими, живыми красками – штрихжизни на этом полотне запустения.
Все матросы остались снаружи, в капище были только он, Борни Блай.
Так ничего и не усмотрев на стенах, Сварог обернулся кпостаменту.
Голова уже стояла в глубоком металлическом блюде, вроде быбронзовом, и Борн подливал в него из разноцветных бутылочек разноцветныежидкости.
Смешиваясь, они чуть дымились и постепенно превратились втемно-синее подрагивающее желе, искрившееся тусклыми желтыми искорками.Небрежно бросив опустевшие бутылочки на пол (они не разбились, беззвучноувязнув в толстом слое серой пыли), Борн принялся всаживать в желе на равномрасстоянии друг от друга серебряные булавки с головками из черного камня в видетрехгранных пирамидок. Вскоре булавки замкнули голову сплошным кольцом. Борнотступил на шаг:
– Готово.
Все, замерев, напряженно уставились на блюдо.
Штурман произнес длинное заклинание, состоящее, казалось, изодних шипящих, и тихим, напрочь лишенным интонационной окраски голосом сказал:
– Мэтр Гарпаг, именем Последних Хранителей ХрустальногоКлюча и властью, данной мне Гребахой Чучиным – Одним в Двух Лицах, я вызываювас из тех мест, где нынче пребывает ваша душа. Явитесь немедля в ту частьсвоего организма, что сейчас находится в Рубиновом Кольце, и подчинитесь.
Несколько тошнотворно долгих мгновений ничего непроисходило.
Внезапно веки отрубленной головы дрогнули, она медленнооткрыла глаза, рот задергался, словно бы хватая воздух конвульсивными глотками.Сварог невольно шарахнулся, но остальные стояли спокойно. Медленно оглядев всехстеклянными глазами, мертвец сказал неприятным, шуршащим голосом:
– Как это могло случиться? Вы же были совсем в другойстороне…
– Милейший Гарпаг, – сказал Борн, – этунезатейливую ошибку совершали многие маги – они считали по-настоящемумогущественными только себя и напрочь отказывали другим в мастерстве…
– Согласен, – равнодушно, без злобы произнесмаг. – Поскольку мне остается одно – смириться с поражением…
– Одно? Ты еще ответишь на вопросы…
– Если мне захочется.
– Гарпаг, – терпеливо начал Борн, – я к тебеиспытывал самые разные чувства, но дураком никогда не считал, поверь. Тыпрекрасно понимаешь свое положение…
– Понимаю, – сказал Гарпаг, перевел мутный взглядна Сварога. – И вы здесь, граф Гэйр? Вот уж не ожидал, что вы вернетесь сИнбер Колбта, так прекрасно все было подготовлено, такие силы брошены противодного-единственного корабля. Впрочем, я всегда говорил Еннифу, что следуетучитывать…
– Не тяни время, не поможет, – резко сказал Борн.
– Пожалуй, да. Что ж, отвлекающий маневр был исполненпрекрасно. Мои поздравления Бассу. Ну хорошо. – Он хрипло, каркающерассмеялся. – Сейчас у меня, сами понимаете, нет причин хранить верностьизвестным вам особам. Жрите. Войско навьев собирает в Харлане герцогиня Мораг,а пружиной всему – наш общий знакомый маг Ногудар. Вот и все. Как говорятсиволапые крестьяне, всего-то и делов. Вот тебе нехитрая истина. Тебе некажется, Борн, что кое у кого паршиво поставлена разведка?
– Возможно. – Борн поджал губы. – Это уж моязабота.
– А знаешь, в чем наша с тобой беда? – спросилГарпаг. – И ты и я – мы оба способны на многое, но не умеем предвидетьбудущее. А какая-нибудь деревенская бабка умеет, хотя и не кончалауниверситетов, не набивала шкафы старинными манускриптами…
– Хватит, – прервал капитан Зо. – Пусть онлучше расскажет кое-какие подробности.
– Подождите, капитан, – не менее решительноответил Борн. – Я его знаю давно. И всегда, когда он начинал говоритьзагадками, следовало ждать любой пакости…
– Ну так спроси прямо! Он же не может сейчас лгать!
– Совершенно верно, капитан, – злорадно усмехнулсяГарпаг. – Лгать я не могу, вы можете выпотрошить меня, как зайца… если увас есть время. А ну как его нет? Мы оба крупно промахнулись, Борн, обапроиграли…
– Спросите лучше… – шагнул вперед капитан Зо, ноБорн, вопреки всякой субординации оттолкнув его, склонился над ухмылявшейсяголовой и крикнул:
– Что происходит вокруг?
– Он рвется на свободу…
И Гарпаг умолк, его лицо исказилось дикими гримасами, словнов отрубленной голове идет схватка между несколькими претендентами на обладаниеею – чудовищная, нечеловеческая злоба на миг оскалила зубы, потом губысомкнулись, скривившись в гримасу отчаяния, потом насупились брови, придаваялицу решительный и целеустремленный вид, и наконец все выражения затмилаполная, беспросветная тоска.
