Мария Бочкарева. Но гораздо больше было тех, кто относился к войне равнодушно или отрицательно. Когда забирали в армию крестьянских мужей-кормильцев, их жены иногда устраивали бунты. А потом, когда стали учащаться случаи дезертирства, крестьянки прятали бежавших с фронта мужей, сыновей и братьев. Как бы то ни было, война неизбежно вовлекала миллионы деревенских женщин в государственную политику. Крестьянки в невиданных ранее количествах записывались на взрослые курсы обучения грамоте: она была необходима, чтобы переписываться с мужьями-солдатами и быть в курсе новостей. Когда мужчины ушли на войну, все тяжелые полевые работы легли на плечи женщин, детей и стариков, которым иногда помогали политические заключенные. В отсутствие мужчин женщины получили больше прав в сельском сходе.
Военное время всколыхнуло и вскоре развеяло ожидания солдатских жен (солдаток). В 1912 году правительство взяло на себя заботу о семьях мужчин, призванных на действительную военную службу, введя обязательное государственное пособие для их жен и детей. 11 августа 1914 года под председательством императрицы Александры был основан Верховный Совет по призрению семей лиц, призванных на войну, а также семей раненых и павших в войне. Однако в отсутствие необходимых кадров и достаточных финансов правительство оказалось не в состоянии выполнить свои обещания. И все же, несмотря на эту неудачу, общественное признание того, что солдатки имеют свои специфические потребности, а их мужья — определенные права, дало женщинам новое ощущение своего права на общественные ресурсы. Во время этой войны активность солдаток стала беспрецедентной. Как частные лица они забрасывали чиновников письмами и петициями, описывая свое финансовое положение и требуя, чтобы государство выполнило свои обещания. Десятки, а иногда и сотни солдаток устраивали беспорядки в малых городах и районных центрах, куда иногда приезжали и деревенские жительницы, чтобы пожаловаться на халатность чиновников или получить пособие.
Какой бы ни была первоначальная реакция женщин из низшего сословия на начало войны, вскоре большинство уже было против нее. Серьезные экономические трудности заметно усилили политическое недовольство городских низших классов. Цены на потребительские товары резко возросли; продуктов первой необходимости, таких как хлеб и сахар, стало не хватать. Когда стало очевидно, что война потребует от рабочих огромных жертв, а пользы принесет немного, стачечное движение возобновилось и быстро приобрело антивоенный оттенок. Ежедневно бастовали тысячи рабочих; в период с осени 1915 по осень 1916 года стачечное движение обошлось примерно в 4,5 миллиона потерянных рабочих дней, при этом ведущую роль в забастовках играли квалифицированные работники, например металлисты. Женщины по-прежнему были настроены менее воинственно, чем мужчины. Отрасли, в которых преобладали женщины, такие как текстильная, табачная и пищевая промышленность, куда во время войны хлынули новые и совсем молодые работницы (многим было всего по 12–14 лет), принимали в протестах военного времени относительно мало участия. Однако на металлообрабатывающих заводах и в других связанных с войной отраслях женщины и мужчины бастовали вместе. По мере того как стачечное движение политизировалось, некоторые из работниц, более образованные и опытные, чем их сестры в других профессиях, начинали говорить уже отчетливо женским голосом. Сотни из них призывали к уравниванию женской заработной платы с мужской на двух собраниях, состоявшихся в конце февраля 1916 года, что свидетельствует о растущей уверенности и настойчивости работниц.
В домашних ролях женщины низшего сословия тоже стали решительнее. Дефицит товаров и растущие цены в городах резко усложнили им задачу обеспечения семей. Весной 1915 года они начали протестовать против этих лишений — иногда сами по себе, иногда вместе с мужчинами или подростками. Продовольственные бунты прокатились по российским городам и поселкам. Работницы, солдатки и домохозяйки — жены рабочих, возмущенные ростом цен на товары первой необходимости, возглавили протесты. Обозленные отчаянием, они громили лавки торговцев, подозреваемых в спекуляции, и самовольно забирали товары по тем ценам, которые считали справедливыми. Женщины сопротивлялись попыткам полицейских и казачьих отрядов пресечь бунты, иногда защищались, бросая камни и кирпичи. Гнев женщин на купцов и торговцев, которых они считали грабителями народа, отражал растущее отчуждение низших классов России, а гнев на «богачей», пользующихся, по их мнению, привилегированным доступом к дефицитным товарам, усугублял растущую социальную поляризацию[152].
Народное недовольство приняло политическую направленность. Когда женщины стали требовать от гражданских властей обеспечить их доступными товарами, власти ничего не ответили. В результате, по мере ухудшения ситуации с продовольствием, настроения в народе сделались резко антивоенными и антиправительственными. Согласно полицейским отчетам, между собой на базаре женщины горько жаловались: «На войне колотят мужей и детей, а дома хотят голодом уморить»[153]. Не менее тревожным для властей было и то, что протесты женщин на рынке часто перекидывались в заводские цеха. На волне продовольственных беспорядков иногда тысячи мужчин и женщин на фабриках останавливали работу, требуя повышения заработной платы, снижения цен и прекращения войны.
Февральская революция
Критической точки положение достигло в Международный женский день, 23 февраля (8 марта) 1917 года. За зиму резко возросло количество как забастовок, так и их участников. Росло и число женщин, примкнувших к бастующим. Тон забастовок зачастую был отчетливо политическим. 23 февраля в Петрограде разгневанные женщины из рабочего класса — фабричные работницы и домохозяйки — устроили гигантскую демонстрацию, требуя хлеба и мира. Останавливаясь у тех заводов, которые еще работали, они призывали остальных присоединиться к ним. Рабочий Нобелевского машиностроительного завода в густонаселенном Выборгском районе Санкт-Петербурга вспоминал:
…утром 23 февраля, 8 марта по новому стилю, в переулке, куда выходили окна нашего цеха, раздались женские голоса: «Долой войну! Долой дороговизну! Долой голод! Хлеб рабочим!»
Я и еще несколько товарищей мигом оказались у окон. Ворота 1-й Большой Сампсониевской мануфактуры были широко распахнуты. Массы по-боевому настроенных работниц залили переулок. Те, что заметили нас, стали махать руками, кричать: «Выходите! Бросайте работу!» В окна полетели снежки. Мы решили примкнуть к демонстрации [Гордиенко 1957].
В течение следующих нескольких дней еще сотни тысяч рабочих последовали их примеру. Критический момент наступил, когда царские войска отказались стрелять по демонстрантам, после чего женский протест перерос в полномасштабную революцию. 2 марта 1917 года (по старому стилю) царь Николай II отрекся от престола. Вакуум во власти заполнило Временное правительство.
Женщины с самого начала претендовали на гражданские права в новой политической системе. Феминистские лидеры, с восторгом встретившие свержение царя, начали успешную избирательную кампанию. Когда Временное правительство не включило гендерное равенство в свою первоначальную политическую программу, феминистки мобилизовались. Они проводили конференции и встречи, которые иногда оказывались настолько популярными, что кому-то приходилось отказывать в участии. 20 марта 1917 года они устроили огромную процессию численностью до 40 000 человек, которая двинулась
