— Я не знаю, откуда они у нас. Должно быть, Джим принес.
— Можно.
— Остались как раз две, — снова засмеялась Дорис Кейн. — Поодной на каждую.
Женщины взяли по конфете. Теперь коробка была пуста. Онинаправились к пикапу и загрузили в него сумки. Дорис Кейн на прощанье помахаларукой. Паула в ответ подняла руку, наблюдая, как мать умело вывела машину надорогу, и вскоре ее габаритные огни исчезли за горизонтом.
Вернувшись в дом, Паула хотела было выключить свет, потомвзглянула на часы, потянулась, зевнула, взяла книгу и, поудобнее устроившись вмягком кресле, принялась читать.
Мало-помалу ее веки стали слипаться. Она с трудом одолеланесколько страниц, затем, не дочитав главы, отложила книгу и закрыла глаза,«давая им немного отдохнуть».
В доме воцарилась тишина, нарушаемая только ветром,свистящим в архитектурных изысках здания, и мерным дыханием Паулы Мелвин, чейсон с каждой минутой становился все глубже, глубже, глубже…
Глава 20
— Разумеется, джентльмены, — заметил доктор Деминг, — я невзял бы на себя такую ответственность.
Это ведь незаконно. Но ваше присутствие придает… некуюофициальность.
— Оставим высокопарные фразы, — усмехнулся Селби.
— Как она? — спросила Сильвия.
— Примерно так же. Если хотите, можете продолжить.
Сильвия кивнула и быстро скрылась за дверью, ведущей вспальную комнату.
— Она вне опасности? — спросил Брэндон.
— Абсолютно… Не исключены, впрочем, отдаленные последствия.А так, ничего страшного, если не считать неудержимой болтливости. Месяца дваназад в одном из национальных медицинских журналов описывался подобный случай:женщину умышленно довели до состояния речевого недержания. Конечно, все, чтоона сообщает, не будет иметь законной силы, но само явление представляетсявесьма интересным с точки зрения психологии и криминалистики. Наша пациенткаполучила очень большую дозу барбитуратов. Я думаю, что это содиум-амитал. Потомей ввели очень мощный стимулятор. Ее нервная система, следовательно, разрываласьмежду сонливостью, вызванной наркотиком, и тревожным бодрствованием поддействием стимулятора. В упомянутой статье подчеркивалось, что пациенткапотеряла способность лгать, ибо вследствие седативного эффекта ее воляоказалась парализованной. С другой стороны, были сняты тормоза, что проявилосьв гипертрофированном речевом потоке.
— Но ее речь связная? — спросил Селби.
— Вполне связная, даже логичная. Хотя она говорит все, чтопридет в голову. Самоконтроль, как я уже вам объяснил, у нее блокирован.
— А не может она излагать просто свои фантазии?
— Это можно установить только с помощью последующихпроверок, — ответил доктор Деминг. — Очевидно, она рассказывает одействительных событиях.
Тем не менее в суде ее показания не используешь, поскольку язаявлю, что они были получены под воздействием наркотического вещества, котороеона приняла не по своей воле.
— Вы считаете, что она не лжет?
— Ручаюсь, что она не лжет в обычном смысле этого слова; неисключаю, что у нее могут возникнуть галлюцинации. Вы хотите войти к ней?
Брэндон и Селби разом кивнули.
— Разрешите, я только взгляну, — предупредил доктор Деминг.
Он приоткрыл дверь и поманил пальцем окружного прокурора ишерифа.
Элеонора Харлан, полностью одетая, лежала на кровати СильвииМартин, облокотившись на подушки и широко открыв глаза, и безостановочно что-тоговорила журналистке.
— Привет, — громко произнесла она, заметив вошедших мужчин.— Который час, доктор? Мне пора принимать лекарства или… О, я знаю этих двоих.Да это же шериф с окружным прокурором! Ну как, вы обнаружили нож?Признавайтесь?
Она откинула голову и расхохоталась. Внезапно на ее лицепоявилась гримаса.
— Вы хорошо себя чувствуете? — осторожно спросил Селби.
— Лучше некуда! Я на седьмом небе от счастья! Интересно,почему это люди говорят про седьмое небо?
Как вы думаете? Там кто-нибудь бывал? Как бы я хотелавстретиться с таким человеком! Седьмое небо… это прекрасно!
И молодая женщина снова залилась звонким смехом.
— Кто дал вам наркотик? — в упор спросил Селби.
— Не имею понятия. Мне остается только гадать.
— А все же?
— Ну это не совсем честно. Понимаете, я не знаю наверняка.Видите ли, мистер… Селби?
— Совершенно верно.
— А рядом с вами… тот, что в ковбойской шляпе?
Как его зовут?
— Шериф Брэндон.
— Точно! Здесь, в Мэдисон-Сити, одни сплошные ковбои. Когдамисс Мартин недавно говорила со мной, я удивилась. Мне показалось, что яочутилась на Диком Западе. Я было подумала, что у меня крыша поехала.Представляете, я сижу в машине, а вокруг меня все в ковбойских сапогах и сбородами. Я, наверное, трещу как сорока, мистер Селби. Но поймите, я не хочурасхаживать по городу с бородой.
Ее опять охватил приступ смеха.
— Возможно, вы объясните нам, каким образом нож попал в вашуквартиру? — спросил Селби, воспользовавшись моментом.
— Господи, помилуйте, мистер Селби! Не будьте столь наивны.И думать не хочу об этом. Мне жить еще не надоело.
— Разве вашей жизни что-нибудь угрожает?
— Я не знаю. Но мне совершенно не хочется говорить, как ножпопал в мою квартиру и как нож пропал из квартиры.
— Вы имеете в виду один и тот же нож?
— Нет, я имею в виду разные ножи, мистер Селби, — ответилаона, старательно выговаривая слова.
— Значит, было два ножа?
— Конечно, два.
— Давайте сперва поговорим о первом ноже.
— Звучит как каламбур. Первое всегда первое, а последнее —последнее.
— Вы взяли его, чтобы убить Еву Даусон?
— Не ловите меня на слове. Я не убивала Еву. Я бы ни за чтона совете не повторила неудачной попытки.
— А была первая попытка?
— Той ночью, когда я выстрелила в нее. Я не собираласьсознаваться, но почему-то сегодня я разговорилась, да и не мешает раз инавсегда внести ясность. На той вечеринке я выстрелила в нее. Но вы должныпонять, почему я вам говорю все это.
