— Думаю, я знаю, — тихо сказала Виддершинс.
Теперь все смотрели на нее, даже Сикар. Она кашлянула.
— Поймите, это лишь догадки…
— У нас другого и нет, — сказал Джулиен. — Так что…
— Хорошо. Ну… — она тихо выдохнула. — Многие из вас не знают, но богов формирует наша вера. Что мы думаем о них, как им служим — все такое.
Растерянные взгляды, испуганные вдохи были ей ответом, но не такие драматичные, как резкий вдох Сикара.
— Что… откуда ты знаешь? Это философия высоких уровней церкви!
— Я говорила, — сказала Виддершинс, добавив в тон немного злорадства, — что Уильям де Лорен доверял мне больше, чем вы верили.
— Вижу, — прошептал епископ.
— В общем, — продолжила она, — наши мысли и вера, наши чувства влияют на богов, и многих существ в мифах и сказках привлекали эмоции людей, да? Страх, любовь или что-то еще? Думаю… — она взглянула на Сикара, но уже с сочувствием, — вы нечаянно вызвали Ируока, Ваше высокопреосвященство. Думаю, страх, что вы создали, вера всех, что нечто, похожее на него, ходит по улицам…
Сикар побелел.
— Он ощутил это. Этот страх, эта вера сделали нас его жертвами. Позвали его. И он ответил.
Виддершинс кивнула.
— Это привело его к нам. Простите.
Епископ опустил голову и заплакал. Ферранд прошел к нему, хромая, и прижал ладонь к его плечу.
Огонь шипел, шаги и топот копыт звучали с улицы снаружи, Ренард понемногу пил из бутылки. Другие звуки не перебивали горе Сикара. После пары мгновений уважительной тишины (почти тишины) Джулиен сказал:
— Ваше высокопреосвященство…
Епископ поднял красное и заплаканное лицо.
— Простите, но времени мало, — Сикар кивнул, и он продолжил. — Я просто думал, как вы провернули игру в нападения? Как вы сами сказали, просто пугающего наряда не хватило бы…
— Вы правы, — Сикар кашлянул, всхлипнул и выпрямился на стуле. — Магия — не часть обучения священника, — сказал он. — Мы получаем преимущества от связи с божественным — проницательность, порой сильная удача в делах, если боги одобряют наши действия, но ничего, что профан посчитал бы магией. Но мы учим магию. Не как применять чары, но ее историю, как узнавать заклинания. Это для того, чтобы мы могли уловить присутствие магии врага, другой опасности, но те, у кого есть время и выдержка, изучали немного магии для себя.
Он замолк, хмурясь от лиц перед ним.
— Не вся магия запрещена церковью. Только вредоносные чары, или те, что зовут сверхъявственных существ, которые не служат богам.
— Мы понимаем, — сказал Джулиен. — Никто не ругает вас.
Это было ложью, но они не спорили.
— И я нашел заклинание, — сказал Сикар, пару раз вдохнув, — и овладел им. Оно соединяет две личности на время на духовном уровне. Они не только могут слажено двигаться, но и делиться навыками и силой, выносливостью, прочим. Я помогал этим своим священникам для исполнения долгих ритуалов.
— Боги, — выдохнул Ренард. — Что может пара воров… или стражей, дуэлянтов или солдат, — добавил он из-за хмурых взглядов, — с этими чарами! И как еще эту магию не использовали для войны?
Сикар слабо улыбнулся.
— Я не рассказывал об этом заклинании, кроме доверенных лиц, — он похлопал Ферранда по руке. — Я решил использовать ее, чтобы мои «фантомы» могли связываться на расстоянии, выглядеть как одно существо в двух местах, ловко лазать и бегать, как не могут обычные люди без помощи. Я понял, что с игрой и чарами можно добиться нужной иллюзии. Но я не ожидал, что это может понадобиться для сражений. Чары исполняются много минут, так что их не активировать быстро, и они длятся не долго. И связанные ощущают все проблемы.
Виддершинс кивнула, вспомнив, как один из мужчин упал со стены от боли, когда она ранила другого.
— Я не видел, чтобы кого-то серьезно ранили или убивали во время действия чар, так что не знаю, что случилось бы с напарником, но вряд ли что-то приятное.
— И все же, — настаивал Джулиен, — это нужно использовать. У нас мало вариантов, и мы плохо держимся против Ируока…
— Уверяю, — сказал Сикар, — даже два человека, тянущие силы друг друга, не помогут одолеть это существо.
— Два обычных человека, — задумчиво сказала Игрейн, грызя ноготь. — А если двое, как она?
Виддершинс заерзала на стуле, готовая бежать.
— Не знаю, о чем…
— Виддершинс, — сказала Игрейн удивительно нежно, — мы ведь это уже прошли? Все тут слышали о твоих необычных способностях, и мы видели их в церкви. Я говорила тебе, что ощущала что-то в тебе, как и, уверена, Его высокопреосвященство.
Сикар кивнул.
— Нам нужно знать источник, — продолжила жрица, — чтобы были шансы.
Виддершинс заерзала, напряглась. Она взглянула на Робин, но девушка неуверенно смотрела на нее.
— Ольгун? — отчаянно прошептала она.
Даже он не знал. Она сразу ощутила это. Он не знал, говорить ли им, не знал, как магия Сикара сработает с его магией.
Но она ощутила кое-что еще. Доверие. Ольгун доверял ей. Он поддержит ее решение.
Виддершинс вздохнула и склонилась на стуле.
— Я… — ее голос дрожал, она протянула руку к Ренарду. Он, не уточняя, передал ей бутылку. Виддершинс сделала пару больших глотков, алкоголь потек по подбородку. — Простите, — сказала она. — Почти никто не знает историю, и… — она беспомощно огляделась, — я не буду требовать клятвы во имя богов. Просто… никому не говорите. Никому. Прошу.
Ренард и Робин — хотя девушка уже почти все знала — сразу кивнули. Игрейн, Сикар, Ферранд и Джулиен кивнули медленнее. Паскаль замешкался.
— А если…?
Майор кашлянул, и констебль кивнул.
— Да. Хорошо.
— Его зовут Ольгун, — сказала Виддершинс, ощутила, как одно бремя пропало с плеч, но сменилось другим. — Он… он был… богом людей севера. Не из Соглашения. Я поклоняюсь ему, и он… защищает меня, как может. Работает со мной. Он… — она улыбнулась, зная, как это прозвучит. — Он — мой друг.
Ольгун просиял.
— Не зазнавайся. Порой и ты раздражаешь, — она невольно рассмеялась, но не от ответа Ольгуна, а от взглядов остальных. — Знаю, звучит безумно, но…
— Нет, — Игрейн не замечала, что без остановки качала головой. — Я тебе верю. Я знаю теперь, что ощущаю, и чувство такое ясное.
— И я тоже, — добавил Сикар. — Но я не понимаю. Бог не должен давать столько силы одному человеку. Ольгун так силен?
— Не силен, — призналась Виддершинс. — Он просто сильнее сосредоточен. У него… есть только я.
Епископ, монах и жрица отпрянули, словно их ударили.
