– Ага, попались!
Вид у него был не слишком сердитый, а увидев Сакси с фляжкой и компасом, он даже улыбнулся.
– Ладно, мальчишки-девчонки, пошли лучше домой.
Андреас хмуро посмотрел на него.
– Нет!
И моментально растворился в толпе.
– Куда это он? – дядя Юрген вытянул шею, стараясь разглядеть Андреаса.
– Да кто ж знает, что у него на уме. Попробую его найти.
Дядя Юрген что-то ответил, но я его уже не слышала.
Андреас ушел недалеко, и я быстро его нашла. Мы вместе ввинтились в толпу и пробрались еще дальше вперед. Вокруг нас стояли одни только взрослые, все намного выше нас. Они остервенело топали ногами. От Бранденбургских ворот доносились громкие крики. Андреас вскарабкался мне на плечи.
– Их там бьют! – Он соскользнул вниз и потянул меня в сторону. – Я туда не хочу!
Между нами и полицейскими оставалось совсем мало людей. Их били, некоторых до крови. Многим заламывали руки и уводили.
– Черт!
Было заметно, что Андреас тоже испугался.
Вдруг позади нас раздался громкий возглас:
– Снесите эту Стену!
Кто-то подхватил, и скоро уже вся толпа скандировала:
– Снесите эту Стену! Снесите эту Стену!
А еще:
– Гор-би, Гор-би!
– Чего это они Горбачева зовут? – крикнул Андреас мне в ухо.
– Понятия не имею! – крикнула я в ответ. – Валим отсюда!
Полицейские с дубинками все приближались. Они пинали людей ногами. Подъехал грузовик и остановился в нескольких метрах от нас. Прибыло подкрепление: из кузова выпрыгивали полицейские с овчарками на поводках. Собаки хватали скандировавших людей за ноги и вытаскивали из толпы.
– Уходим! Скорее!
Я схватила Андреаса за руку, и он двинулся за мной. Даже ему было уже невмоготу. Низко пригнувшись, мы стали продираться назад через настоящий лес ног. Было страшно и неудобно – люди стояли плотно и вдобавок энергично и в такт топали ногами.
Кто-то задел коленом мне по уху. Я обернулась на Андреаса – у него из носа текла кровь.
Наконец нам удалось вырваться из толпы на тротуар. Везде были полицейские, они запихивали людей в грузовики. Мы побежали прочь от центра, мимо Гумбольдтского университета. Туда же бежали и другие люди. Полицейские остались у нас за спиной.
На углу улицы стояли два «Трабанта». Андреас потянул меня туда, мы пригнулись и спрятались между ними. Я еле дышала, в боку кололо. Полицейские нас не видели.
Андреас хлопнул меня по плечу.
– Ха! Теперь ясно, зачем мы на спартакиаде побеждали!
Мы просидели на корточках целую вечность.
– Только бы не зацапали, – шептал Андреас под грохот городских электричек на эстакаде над нами. – А то тут же обратно в интернат упекут.
Да уж, именно этого и не хватало!
Постепенно начинало темнеть.
– Площадь Маркса-Энгельса недалеко, – сказал Андреас. – Там станция городской электрички.
Мы побежали туда и поднялись на платформу. На ней была куча полицейских. Двое тут же направились к нам.
– Прицепиться к нам не за что, – шепнул мне Андреас.
– Что вы здесь делаете?
– Приехали на выходные в Берлин к родственникам, – сказала я торопливо.
– Документы!
Мы вытащили из карманов удостоверения личности. Полицейские стали их рассматривать, длилось это бесконечно долго.
– На улице почему так поздно находитесь?
– Мы шли к моему дяде, но заблудились. Мы из Ростока.
Полицейский пристально поглядел на меня.
– Где живет твой дядя?
– На Димитров-штрассе.
– Номер дома?
– Шестнадцать.
– И дядя отпускает вас одних ходить по Берлину в такое время, при том что вы города не знаете?
Андреас пришел мне на подмогу:
– Он и не отпускал, мы все вместе ходили обедать, а потом нам с Ханной захотелось еще зайти в молочный бар. В Ростоке таких нету, там же не столичное снабжение!
Полицейский недоверчиво нахмурился.
– Мы договорились встретиться потом у телебашни[56], но там было ужасно много народу, и мы разминулись.
– Что за молочный бар?
Андреас и глазом не моргнул.
– Ну тот, на Алекс. Не знаю точно, как объяснить, я же не здешний.
Полицейский повернулся к напарнику, который как раз проверял документы у какой-то парочки.
– Эй, Круше, ты знаешь молочный бар на Алекс?
– Неа, – рассеянно пробормотал тот.
– Его недавно совсем открыли, – снова вступила я. – Это рядом с книжным. А про книжный мне отец рассказывал, он там когда-то покупал Джека Лондона.
– Вы когда обратно в Росток едете?
Наконец-то полицейский отдал нам удостоверения.
– Завтра, – ответили мы хором и спрятали документы в карманы брюк.
– Ну, передавайте привет рыбьеголовым!
Через двадцать минут мы уже звонили в дверь квартиры дяди Юргена.
Дверь нам открыл не он, а тетя Эльке – в желтом платье, с коротко стриженными каштановыми волосами. Она сердито уставилась на меня.
Потом сказала:
– Ну, проходите! – и отступила на шаг.
На кухне сидел Сакси и рыдал, уткнувшись в огромный носовой платок в красно-белую клетку.
– Где дядя Юрген?
– Ну, а сами вы как думаете, где он? – тетя уперла руки в боки. – Ну же, комсомолец, скажи им!
– Аресто-о-ован! – провыл Сакси.
– Ч-черт… – выдохнули мы с Андреасом одновременно.
– Вот именно! – тетя Эльке тяжело опустилась на стул.
Сакси, шмыгая носом, принялся рассказывать:
– Твой дядя беспокоился, потому что вы всё не возвращались, и пошел вас искать. А потом я видел, как какие-то трое его увели.
Мы с Андреасом стояли посреди кухни, не зная, куда девать глаза.
Тетя с упреком смотрела на меня.
– Юрген никогда бы не пошел к Стене, и уж точно – если бы знал, что там будут беспорядки. Что на тебя нашло, Ханна?
– Мы просто хотели послушать Дэвида Боуи и Eurythmics…
Тетя развела руками.
