поднадоело топтание перед стенами столицы Мира, и он всё равно прощупывал оборону противника едва ли не каждый день и ждал счастливого стечения обстоятельств. А вдруг ему повезёт, и великие боги в очередной раз окажутся на его стороне, и он сможет уже скоро захватить логово смутьянов и доставит главного из них к Великому царю?
***
Время никому не остановить. Оно движется, и движется неумолимо.
Ашшурбанапалу исполнилось тридцать семь лет. Всего-то тридцать семь! Это даже не сорок! И он вроде бы был ещё достаточно молод, а в последнее время себя уже чувствовал, как будто он какой-то древний и даже совсем уж дряхлый старик. Иногда его охватывала апатия, а бывало и так, что он переживал и полнейшую опустошённость. В такие минуты ему было особенно не по себе. Он столько за последние несколько лет потерял близких ему людей и столько испытал разочарований! Ну, во-первых, он не ожидал предательства от Шамаш-шум-укина и от своего бывшего самого близкого друга юности, египтянина Псамметиха. Затем ушёл в мир иной его учитель, величайший учёный Ассирии Набуахиариба. Наставник, который ему очень многое дал и который его очень многому научил. За ним вскоре последовал туртан Набушарусур, с которым Ашшурбанапала тоже очень многое связывало. И тот тоже был его наставником, но только главнокомандующий наставлял его в воинском деле. От него ушла и предпочла ему какого-то халдея знаменитая поэтесса, лидийка Аматтея. И вот теперь ещё одна потеря…
Отошла в мир иной Накия-старшая, царица-мать.
Ашшурбанапал никого не хотел видеть, но ему сообщили, что аудиенции с ним просит грек Филомей. По началу Ашшурбанапал не хотел с ним разговаривать, но потом передумал и велел этого скульптора и по совместительству супруга своей бабки, а теперь уже получается и вдовца, к нему впустить.
Греческий скульптор появился перед Великим царём и приветствовал его как обычно в глубоком поклоне.
Ашшурбанапал дал знать ему, чтобы он поднялся.
– О чём ты хотел со мной переговорить?– спросил грека Великий царь.
– Государь, у меня к тебе будет просьба…
– Я слушаю тебя.
– Разреши мне покинуть Ниневию?– высказался юноша.
Ашшурбанапал не ожидал этого услышать от Филомея. Грек был по-прежнему в трауре. Он не снимал с себя траурное одеяние и действительно оплакивал смерть своей великовозрастной покровительницы.
Филомей вздохнул и продолжил:
– Мы, конечно, все потрясены тем, что нас покинула госпожа, наша царица-мать и моя супруга, но после того, как её не стало, мне нет никакого смысла находиться в Ниневии. Я теперь безутешный вдовец, и меня уже ничто здесь не держит. Лишь только воспоминания о недавнем прошлом.
Ашшурбанапал не сразу ответил Филомею. Он задумался, ну а грек терпеливо ожидал, когда же царь вновь обратит на него своё внимание.
Наконец-то, Ашшурбанапал очнулся и спросил:
– Тебе разве плохо в Ниневии? Кто-то тебя при моём дворе притесняет?
– Нет-нет, государь! Ничего такого нет!
– Ну, тогда почему ты хочешь покинуть Ниневию? У тебя ведь есть всё! У тебя здесь достаток, дворцовые хоромы, рабы, на тебя гнут спину больше семи сотен рабов! Я тебе сохранил все твои привилегии! Чего тебе ещё не хватает? Скажи!
– Великий государь, меня тянет на родину.
– Ты окончательно обдумал это решение?
– Да, государь! Я окончательно так решил! Я хочу вернуться на свою родину, в Грецию. На остров Эвбею.
– Мда-а-а, ну как знаешь… – не стал больше возражать Ашшурбанапал. – Я тебя отпускаю.
– Благодарю, государь! Твоя милость, как всегда, безмерна! Но у меня ещё есть просьба…– было видно, что Филомей ещё что-то хотел попросить.
– Я тебя отпущу не с пустыми руками… Можешь по этому поводу не беспокоится!– заметил Ашшурбанапал.– Всё что захочешь, возьмёшь.
– Великий государь, я хочу попросить о другом…
– Ну, говори! Я тебя слушаю!– удивился царь.
– Я хочу попросить и за свою сестру, Ирану.
Ашшурбанапал слегка нахмурился:
– И она тоже хочет покинуть Ниневию?
– И она этого хочет!
– Но это вряд ли возможно! Она же жена моего старшего сына…
– Он её всё равно не любит и с ней в последнее время не живёт. По правде сказать, их женили насильно… Этого пожелала царица-мать. Ты же это и сам прекрасно знаешь, государь.
Ашшурбанапалу нечего было по этому поводу возразить, Филомей по большому счёту был прав.
– А твоя сестра точно этого хочет?
– Она сама просила меня тебе передать эту просьбу,– ответил более чем уверенно грек.
– В отношении неё пусть решает мой старший сын,– произнёс Ашшурбанапал.
– Ирана на эту тему с ним уже поговорила…
– И-и-и?..
– Ашшур-этель-илани не возражает.
– Ну что ж… у них нет детей. Тогда и я дам своё согласие, – кивнул головой Ашшурбанапал.
И через две недели Филомей и его сестра Ирана покинули Ниневию и выехали в финикийский Тир, а уже оттуда они отплыли к берегам Эвбеи.
И вернувшись в Грецию они никому и никогда не рассказывали, что же с ними приключилось в далёкой Ассирии. И никто из их соплеменников так и не узнал, что Филомей некоторое время являлся супругом самой могущественной женщины того времени, царицы-матери Накии-старшей, а его сестра Ирана выходила замуж за наследника трона и старшего сына Ашшурбанапала.
Вот такие в жизни случаются чудеса!
Глава восемнадцатая
Родившись в одной из самых знатных семей (а я хочу сказать, что её отец был не просто генералом, а являлся ближайшим соратником Синаххериба и два последних года службы даже удостоился должности главнокомандующего), Хилина привыкла к роскоши и любила её, но для неё это было на самом деле не главное. Она зачастую подчинялась страстям, которые её никогда не отпускали. И за считанные дни она стала не только супругой нового эламского царя, а он объявил, что она будет главной госпожой в его гареме.
Хилина быстро освоилась в Сузах и уже вила верёвки из своего нового супруга, ну а тот готов был исполнять любые её желания по первому её требованию. А первое и самое главное её желание было помочь тому, кого она даже при её пороках и испорченном нраве по-прежнему любила.
И именно под её влиянием новый эламский правитель, долгое время находивший убежище в Ниневии и в итоге приведённый к власти ассирийцами, стал вдруг враждебно к своим покровителям относиться. Теперь Таммариту даже готовился к выступлению на Запад. А ещё по настоянию своей дражайшей второй половины он отправил на Дильмун тысячу восемьсот эламских воинов, чем укрепил решимость князя и его сподвижников защищать остров.
***
Ну а теперь, наверное, пора кое-что рассказать и о том городе, который
