— А его семья вам разве не поможет?
Доктор Маклин знал о том, что Лиз Уиттейкер хотела бы ещеиметь детей. Может быть, они просто не одобряли того, что их сын завел ребенкатак рано, да еще и вне брака. Верный данному ребятам обещанию, он ни о чем неспрашивал Лиз.
Но Мэрибет была тверда в своем решении:
— Я не хочу, чтобы они мне помогали, не надо вмешиватьих в это дело. Мой ребенок имеет право на то, чтобы его растили настоящиеродители, он должен иметь полноценную семью. Как я смогу воспитывать его иодновременно заниматься? На что я буду его кормить? Мои родители меня даже напорог не пустят, если я заявлюсь к ним с ребенком на руках.
На глазах у нее выступили слезы; доктор с сочувствиемкоснулся руки девочки. Она была слишком молода, чтобы выдержать такиеиспытания.
Тут вернулся Томми за своей подружкой.
— Я подумаю над этим, — пообещал доктор Маклин ивелел Томми уложить ее на пару дней в постель. Никакой работы, никакихразвлечений, никакого секса, никаких коньков.
— Хорошо, сэр, — сказал он, поддерживая своюподругу, чтобы она не поскользнулась на обледеневших ступеньках, которые вели вкабину.
На обратном пути Томми спросил ее, о чем она говорила сдоктором. Когда он вернулся за ними, они оба выглядели очень серьезными.
— Он пообещал помочь найти родителей дляребенка, — сказала Мэрибет и запнулась, заметив, что он везет ее не к нейдомой. — Слушай, а куда мы едем? — с беспокойством спросила она.
Мэрибет снова расстроилась после разговора с докторомМаклином. Отказаться от ребенка было не так-то просто, хотя она и понимала, чтоэто был единственный разумный выход из положения. Мэрибет уже осознала, чторасставание с малышом будет очень болезненным, и это пугало ее не меньше, чемпредстоящие роды.
— Я позвонил маме, — объяснил тем временемТомми. — Доктор сказал, что ты можешь вставать только к столу. В остальноевремя ты должна лежать в постели. И я попросил маму, чтобы она разрешила тебепровести эти выходные у нас.
— Нет, Томми… зачем ты это… я не могу… где я буду…
Мэрибет совершенно растерялась, не желая навязываться егородителям, но Лиз Уиттейкер приняла эту ситуацию довольно спокойно и ни секундыне колебалась. Она только пришла в ужас от той глупости, которую совершилилегкомысленные дети.
— Все будет хорошо, Мэрибет, — спокойно сказалТомми. — Мама сказала, что ты можешь спать в комнате Энни.
При этих словах голос его слегка дрогнул.
В течение одиннадцати месяцев в эту комнату никто незаходил, но сейчас мама сама предложила это, приготовив постель для Мэрибет ких приезду. Девочку ждали свежие простыни и чашка горячего шоколада.
— Как ты себя чувствуешь, детка? — с беспокойствомспросила Лиз, когда Мэрибет неуклюже выбралась из фургона.
Самой Лиз в свое время пришлось пережить нескольковыкидышей, и она не хотела, чтобы то же самое произошло с Мэрибет, особенно наэтой стадии.
— Как же тебе в голову пришла такая глупость? СлаваБогу, она хоть ребенка не потеряла, — обратилась она уже к Томми.
Долго сердиться на них было нельзя, они оба были еще такмолоды, а теперь, когда она накинулась на них с упреками, выглядели вообщенапроказившими детьми.
Лиз дала ей одну из своих ночных рубашек и уложила в узкуюпостель Энни. Мэрибет почувствовала себя вдруг маленькой девочкой.
Ее ярко-рыжие волосы рассыпались по подушке, и все куклыЭнни внимательно смотрели на нее.
Мэрибет проспала несколько часов, пока Лиз не пришлапроверить ее и не провела рукой по ее щеке, чтобы убедиться в том, чтотемпература не поднялась. Лиз сама позвонила доктору Маклину, и он уверил ее втом, что ребенок не пострадал.
— Они еще такие юные, — с улыбкой сказал доктор.
Он обмолвился также, что ему очень не нравится решениеМэрибет отказаться от ребенка, но не стал развивать эту тему. Ему не хотелось,чтобы Лиз думала, что он вмешивается в их дела.
— Она хорошая девочка, — со значением произнес онв конце их беседы, и Лиз согласилась с ним.
Снова придя проведать свою подопечную, она обнаружила, чтота только что проснулась и почти не жалуется на головную боль. Однако Мэрибетчувствовала себя виноватой оттого, что нарушила уединение этой комнаты. Меньшевсего на свете ей хотелось расстраивать этих добрых людей и доставлять имлишние хлопоты.
Лиз была удивлена тем, как хорошо и спокойно ей было вкомнате Энни, как приятно снова сидеть на этой кровати, глядя в огромныезеленые глаза Мэрибет.
Казалось, только сейчас Лиз поняла, что со смертью дочерижизнь не остановилась — она продолжается.
— Как ты себя чувствуешь? — шепотом спросила ееЛиз.
Мэрибет проспала почти три часа, в то время как Томми,оставив ее на попечение мамы, отправился играть в хоккей.
— Тело немножко ноет, и трудно двигаться, но вообще-томне гораздо лучше. Я так испугалась, когда упала. Я думала, что ребенокпогибнет, потому что он некоторое время не шевелился… а Томми начал обвинятьменя… что я это нарочно… в общем, это было ужасно.
— Он просто испугался, — ласково улыбнуласьЛиз, — как, впрочем, и ты. Ну ничего, теперь тебе осталось ждать совсемнедолго.
Доктор Маклин сказал, что всего шесть-семь недель.
Лиз с теплом и нежностью смотрела на Мэрибет. Такая юнаядевушка вряд ли могла справиться с необходимостью заботиться о другом человеке,растущем у нее в животе.
— Меня ожидание детей приводило в восторг, —задумчиво продолжала Лиз, — я так тщательно все готовила…
Она внезапно замолчала и посмотрела на Мэрибет печальнымвзглядом, понимая, что в этом случае все будет совсем иначе.
— Прости меня, — сказала она со слезами на глазах,но Мэрибет улыбнулась и легко коснулась ее руки.
— Ничего… спасибо, что вы позволили мне побыть здесь.Мне нравится эта комната… как странно, мы ни разу не встречались с Энни, но яее очень люблю. Она иногда мне снится, и потом, Томми так много рассказываетпро нее…
Мне всегда кажется, что она здесь, рядом… в наших сердцах…
Мэрибет боялась огорчить Лиз своими словами, но та толькопечально улыбнулась и кивнула.
— Я чувствую то же самое. Она всегда рядом со мной.
В последнее время Лиз чувствовала себя гораздо болееспокойной — и Джон тоже. Может быть, они наконец-то начали выбираться из этогоада. Может быть, они смогут как-то жить дальше.
— Томми мне рассказывал о твоей теории… о людях,которые проходят через нашу жизнь, чтобы одарить нас чем-нибудь. Знаешь, мнеэто нравится. Энни была с нами так недолго… теперь мне кажется, что эти пятьлет пролетели слишком быстро, но это был такой подарок для всех нас… Я рада,что она у меня была. Она столькому меня научила… смеяться, любить, делатьподарки.
