Мэрибет поцеловала дочь и прижала к себе еще крепче. Что быона ни говорила о том, что не в состоянии ничего дать дочери и обеспечить тужизнь, которую она заслуживает, Мэрибет поняла, что в глубине души, в сердцесвоем, она всегда будет помнить о том, что это ее ребенок. И она всегда будетлюбить Кейт.
— Я всегда буду любить тебя, — прошептала она,уткнувшись в мягкие волосики девочки, а затем осторожно положила ее в кроватку,взглянув на нее в последний раз. Она больше никогда не будет так близка к ней.Это был последний раз, когда они были одним целым — матерью и дочерью.
— Я тебя люблю, — повторила она, обернулась ивстретилась взглядом с Томми. Он был здесь все это время, молча наблюдая за нейи страдая от жалости.
— Ты не должна была ее отдавать, Мэрибет, — сказалон. — Я хотел на тебе жениться.
Я и до сих пор хочу этого.
— И я тоже. Я тебя очень люблю. Но я поступилаправильно, и ты это знаешь. Для твоих родителей это надежда на будущее… а у насвпереди целая жизнь, — сказала она, прижимаясь к нему, словно ища в немподдержки. — Господи, как же я тебя люблю. Ее я тоже люблю, но ведь и твоиродители заслужили счастье. А что я могу сделать для Кейт?
— Ты лучше всех на свете, Мэрибет, — прошепталТомми, крепко обнимая ее и желая защитить от всех бед и невзгод. Ему хотелосьникогда не выпускать ее из своих объятий.
— И ты тоже, — эхом откликнулась Мэрибет.
Они медленно вышли из комнаты, в которой осталась ее дочка —осталась навсегда.
Когда Мэрибет спустилась с крыльца рука об руку с Томми,силы чуть было не оставили ее.
Лиз и Джон не удержались от слез, целуя ее на прощание;Мэрибет пообещала им часто звонить и приезжать в гости. Ей очень хотелосьэтого, хотя она боялась создать у них впечатление, что она стремится чащевидеться с Кейт. Но она не представляла себе жизни без супругов Уиттейкеров, ейнужно было видеться и с ними, и с Томми. Она привязалась к ним гораздо сильнее,чем они думали.
Кроме того, Мэрибет рассчитывала на то, что их с Томми ждетсчастливое будущее.
— Я люблю тебя! — сказал Томми, и его словапрозвучали как торжественный обет.
Он понимал, чего она боится и почему не хочет вмешиваться вжизнь его семьи, но ему все равно не хотелось отпускать ее. А ей было приятноосознавать это. Мэрибет знала, что Томми всегда будет рядом с ней, если ейбудет нужно, — так, как сейчас.
Однако они оба хорошо поняли, что будущее — штуканенадежная. Что бы люди ни планировали, все получалось не так, как они ожидали.Кто мог знать, что Энни оставит их так быстро, или что в жизни Лиз и Джона насклоне лет появится Кейт, или что Мэрибет войдет в их дом, подобноангелу-страннику?
— Я вас всех очень люблю, — сказала Мэрибет, вочередной раз обнимая всех по очереди, будучи не в силах оставить их.
Вдруг ее руки коснулась чья-то ладонь — ладонь ее отца.
— Ну, Мэрибет, поехали домой, — сказал он, как-тостранно глядя на нее. — Мы скучали по тебе.
И с этими словами он помог ей забраться в машину. Можетбыть, на самом деле Берт Робертсон и не был таким деспотом, каким казался, апросто обыкновенным человеком со своими слабостями и искаженнымипредставлениями о жизни. В какой-то степени они все, наверное, извлекли своиуроки из той истории, что им пришлось пережить.
Томми и его родители смотрели вслед отъезжающей машине,надеясь на ее скорое возвращение.
Если все сложится удачно, Мэрибет обязательно приедетучиться в их городок, а может быть, даже останется насовсем. Уиттейкеры былиблагодарны судьбе за то, что узнали ее, что обменялись с ней такиминеобыкновенными подарками — дарами любви, душевной щедростью и жизненнымопытом. Мэрибет вернула их обратно в кипучий водоворот бытия, а они дали ейбудущее.
— Я люблю вас, — прошептала Мэрибет, неотрывноглядя в заднее стекло машины.
Она не переставала махать им, пока дом Уиттейкеров нескрылся из виду, а Джон, Лиз и Томми стояли у крыльца, и каждый из них былзанят мыслями об этой необыкновенной рыжеволосой девушке, пока тот дар, которыйона им оставила, не напомнил о себе громким и требовательным криком.
