– Какого рода сделку?
– Повторяю, сегодня решается только один вопрос: достаточноли имеется оснований держать вашу подзащитную под арестом, то есть подозреватьее в убийстве. Вот мы и хотим, чтобы Ричард Джилмен предстал непосредственноперед судьей в служебной комнате, а вы с прокурором зададите ему вопросы, которыесочтете необходимыми. Нельзя допустить, чтобы его рассказ стал достояниемпублики. Но в присутствии вас троих Джилмен сможет дать показания совершенносвободно.
Мейсон покачал головой:
– Нет, не выйдет.
– Почему?
– Потому что это открытое слушание, – ответил Мейсон. – И,возможно, мне не один раз придется вызывать этого свидетеля. Я хочу знать все,что там было, и я хочу, чтобы это происходило в присутствии моей подзащитной…Закон гласит, что обвиняемый имеет на это право. И если я лишу свою подзащитнуюэтой привилегии, а потом она попадет в газовую камеру, я до конца дней своих непрощу себе этого.
– Но какая вам разница? – сказал Ирвин. – Если хотите, мыпойдем еще кое на какие уступки. Мы согласимся на присутствие секретаря суда,ведущего протокол, и подзащитной. Мы только не можем позволить себе, чтобыДжилмен появился на свидетельском месте, чтобы его фото было напечатано вгазетах, после чего репортеры начнут на все голоса…
Мейсон нахмурился.
– О чем же вы раньше думали? Почему Ричард Джилмен надумалскрываться? Почему он сам не явился ко мне и не рассказал, как все было?
– Потому что я запретил ему это делать.
– Из каких соображений?
– Я считал, что до слушания этого дела в суде еще далеко,сообщил о случившемся в Вашингтон, но инструкций еще не получил. Я вынужден былзапретить ему предпринимать какие-либо шаги, пока не придут соответствующиеуказания.
– Совершенно не думая о судьбе девушки!
– Почему совершенно? Я думал, особенно когда узнал, что вывручили Джилмену повестку. Но, зная вас как человека чести, я решил, что имеюправо вам довериться и мы можем найти общий язык… Однако должен предупредить,что показания Джилмена ни на йоту не изменят положения вашей подзащитной.
– Почему?
– Потому что факты говорят за то, что она могла совершитьэто убийство. И, видимо, так оно и было.
– Делать скоропалительные выводы вообще плохо, а вам – вособенности! – сухо заявил Мейсон. – Где Джилмен?
– Он появится, как только это будет необходимо.
– Мы решим дело таким образом, – сказал Мейсон. – Защитаможет дать согласие на продолжение слушания дела при закрытых дверях, но приусловии, что там непременно будет вестись протокол, будут присутствовать мояподзащитная и судебный пристав. Джилмен же должен рассказать все, что знает, ане только то, что я мог бы услышать от него в открытом заседании. Особенно жеэто касается тех фактов, которые непосредственно не связаны с делом, но,возможно, могут помочь моей подзащитной.
Ирвин покачал головой.
– Мы не можем рассказывать о секретном задании. Самоебольшее, на что вы можете рассчитывать, это услышать рассказ Джилмена о том,что происходило в ту ночь в коттедже.
– Он был в этом коттедже?
– Да.
– Что ему там было нужно?
– Он собирал улики.
– Против кого?
– Я бы предпочел сейчас не отвечать на этот вопрос.
– Воля ваша, мистер Ирвин. Обеспечьте присутствие вашегочеловека на суде в два часа. Мы приведем его к присяге и вызовем насвидетельское место…
– Минуту, мистер Мейсон! Я пытался говорить с вамипо-хорошему. Но ведь можно немного и поднажать.
– Что ж, валяйте! – ответил Мейсон. – Посмотрим, что изэтого получится. Пора бы вам понять, что, когда я берусь за дело, я прилагаювсе усилия, чтобы действительно защитить интересы моего клиента.
– Вы это сделаете и на сей раз, – заверил его Ирвин. –Только перенесите слушание дела в кабинет судьи Бэгби. И если окажется, чтоэтот вариант по той или иной причине вас не устраивает, – ну что же, тогда мыперенесем слушание дела в зал заседаний.
– Что ж, если не пострадают интересы моей подзащитной, я непротив.
Ирвин взглянул на часы.
– У нас остались считаные минуты.
– Судья Бэгби в курсе дела?
– Нет еще. Мы с ним пока не говорили.
– А обвинение?
– В прокуратуре мы уже были. Разговаривали с окружнымпрокурором Гамильтоном Бергером. Мы отправились туда через десять минут послетого, как вы вручили Джилмену повестку. Мистер Бергер проявил большой интерес.
– Надеюсь, вы появились там не во время обеденного перерыва?
– Вы, наверное, удивитесь, но по вашей милости сегоднямногие люди остались без обеда! – сказал Ирвин.
– Может быть, вы думаете, что я сытно пообедал? Ну, это кделу не относится. Поговорите с судьей. Кстати, как насчет Эллингтона? Я хочу,чтобы он тоже там был.
– Там будут и Эллингтон, и окружной прокурор.
– Короче говоря, все начальство, – заметил Мейсон.
– Да, начальство… в масштабах округа, – согласился Ирвин.
Видимо, «начальство в масштабах округа» не внушало емуособого почтения.
Мейсон прошел к Глэдис Дойл, которая с нетерпением ждалапродолжения заседания, наклонился к ней и шепнул:
– Мы нашли того человека, который был с вами в коттедже.
– Неужели нашли?!
Мейсон кивнул.
– В таком случае он может подтвердить мой рассказ. Ведь он…
– Только не спешите, – прервал ее адвокат. – Все совсем нетак просто, как вы воображаете. Мы точно еще не знаем, что там произошло. Этотчеловек – из ФБР. Неизвестно, какое дело он расследует, по возможности онпостарается не касаться данной темы. Однако я вручил ему повестку в суд. Зовутего Ричард Джилмен. Правительство, разумеется, не пожелает раскрывать своикарты перед публикой, а если он выступит в качестве свидетеля, его фотографиитут же появятся в газетах. И этому, возможно, очень хорошему агенту придетсяподыскивать другую работу. Поэтому было предложено перенести слушание дела вкомнату судьи, где не будут присутствовать посторонние, и там Джилмен сможетболее или менее подробно ознакомить суд с обстоятельствами дела… Что вы думаетепо этому поводу?
– А вы?
Мейсон улыбнулся.
– Я склонен согласиться. Во всяком случае, у меня естьвозможность в любую минуту заявить, что я не удовлетворен результатами, ипопросить перенести слушание обратно в зал заседаний. Так что, если я толькопочувствую, что они что-то скрывают, я в ту же секунду пущу в ход это оружие. Сдругой стороны, если я буду настаивать на открытом слушании дела, то лишусьвсех своих преимуществ и, если они решат быть не слишком откровенными, япрактически бессилен что-либо предпринять.
