Из переулка между пятиэтажек выбежало человек пятнадцать непонятной принадлежности: то ли федералы, то ли боевики. Заняли позиции вдоль стены, вполголоса переговариваясь между собой. О чем говорят и на каком языке, из-за гремящих в округе выстрелов было абсолютно не слышно. Ни пошевелиться, ни сдвинуться, ни подать какой-либо знак группе не было никакой возможности; оставалось надеяться на то, что у моих разведчиков хватит выдержки и терпения переждать появление незваных гостей.
Неизвестные, немного полежав и отдышавшись, поднялись и снова бегом отправились по своим делам, обогнув дом и нырнув в следующий проулок. Кто это был и что они делали в этом районе, так и осталось неясным. Да и черт с ними, мы идем по своей задаче, а они наверняка по своей. Они нас не заметили, и нет нам до них никакого дела. Переждав сполохи огня от ракет и полежав еще минуты три, я привстал на колено, осмотрелся и подал знак рукой головной паре. Еж и Кирпич привстали, поводили стволами в разные стороны и потихоньку, перебежками, двинулись дальше, постепенно наращивая темп движения. Понемногу перешли на легкий бег, почти что без остановок. Если будем двигаться не останавливаясь, то через десять минут будем возле того дома, где вторые сутки держит оборону взвод мотострелков.
Добежали — вот он, этот самый дом. Пятиэтажка, наполовину разрушенная артиллерийскими обстрелами. Один угол почти что полностью развален и представляет собой кучу строительного мусора высотой в два этажа. Из-за обрушившейся стены видны темнеющие внутренности разгромленных квартир. Со стороны улицы возле дома стоят две БМП с сорванными гусеницами, носами в разные стороны. По всей видимости, боевые машины были подбиты в самом начале боя, и десант, спешившись, забежал в дом и занял оборону. С тактической точки зрения полуразрушенная пятиэтажка была очень невыгодным местом для разворачивания опорного пункта. Напротив точно такая же с пристройкой магазина по всей длине, оттуда можно без проблем обстреливать обороняемый дом с различных уровней. Рядышком на противоположной стороне, через перекресток, одна из тех самых «грузинских» девятиэтажек. Если бы мотострелки на скорости проскочили простреливаемое место засады и выскочили к девятиэтажке, то оказались бы в более выгодном положении, могли бы вести наблюдение на все стороны, не подпуская никого к себе, можно было бы держать под контролем перекресток и две улицы, простреливая их почти что на всю длину. Да и боевые машины можно было бы укрыть среди бетонных баррикад, наваленных во дворике дома.
Пока я размышлял, группа заняла круговую оборону, и дозор ползком и перебежками начал карабкаться по каменно-бетонно-щебеночному завалу вверх. Заходить со стороны улицы было намного опаснее, нас могли или перестрелять свои же, или обнаружить наблюдатели боевиков и также банальнейшим образом перестрелять.
Ежов и Кирпич совсем исчезли из виду среди каменных нагромождений. Пошло томительное ожидание. Вскоре спустился Кирпич и, подбежав ко мне, зашептал на ухо:
— Командир, здесь пехота, мы «фишку» их нашли. Боец какой-то невменяемый, надо идти смотреть.
Потихоньку я пополз за Кипрачевым, постоянно натыкаясь на камни и куски железа.
Посреди разрушенной комнаты, на диване, присыпанном строительным мусором, сидела какая-то нелепая фигура и покачивалась из стороны в сторону, тихонько подвывая себе под нос. Ежов затаился в углу комнаты, стоя на одном колене и держа фигуру под прицелом.
Мы обошли диван сбоку и приблизились к сидящему. Боец, накрывшийся с головой каким-то драным одеялом, то ли дремал, то ли находился в прострации: руки на автомате, лежащем на коленях, глаза закрыты, качается из стороны в сторону и что-то тихонько воет себе под нос. Я приблизился и поставил ногу прямо на автомат, во избежание каких-либо неприятностей. Боец дернулся, голова перестала мотаться из стороны в сторону. Я приблизил свое лицо к нему и чувствительно шлепнул по щеке.
— А-а-а, су-у… — попытался что-то прохрипеть солдат. Но я ему быстренько прикрыл рот:
— Тиш-ш-ше, тише, болезный, мы свои, федералы, русские мы…
Кирпич подошел и прислонил ствол к голове невменяемого солдата.
— Не вздумай кричать, — напомнил я бойцу и осторожно вытащил из его рук ствол. Боец дернулся и затих. Я вынул из разгрузки фляжку с заветным «НЗ» спиртного и прислонил ее к губам солдата.
— Пей…
Боец дернулся, я зажал ему нос, он хрюкнул и начал глотать. Сделав два неуверенных глотка, присосался так, что пришлось отрывать.
— Ништя-як, — вполне вразумительно произнес он. — А закурить есть?
Ну вот, минуту назад это было невменяемое существо, а теперь просит закурить.
— За диван спрячься, — посоветовал я ему и протянул сигарету.
— Ага, — сказал боец и, не снимая с себя одеяла, завалился за спинку дивана. — Вы ежели свои, то ствол отдайте.
Я протянул ему автомат, солдат цапнул его и, накрывшись одеялом, прикурил.
— А вы кто? С нашего полка или еще откуда?
— Да еще откуда, здесь с вами будем воевать…
— Какой тут воевать. Валить отсюда надо побыстрее, пока всех не перещелкали. Нас человек восемь тут осталось, а вас что, всего трое, что ли?
— Да нет, побольше, скоро еще подтянутся. Ты давай докуривай, веди к своим, я «фишку» свою выставлю.
Кирпич по моему знаку нырнул через разлом и скрылся в ночи. Через пару минут подтянулась вся группа, я выставил своего наблюдателя. Местный боец удивленно рассматривал нас и хмыкал. Накурившись вдоволь и попив принесенной нами воды, он махнул рукой и повел нас через разрушенные комнаты и коридоры.
Прошли через пару захламленных коридоров и вошли в большой зал на первом этаже.
— Аптека здесь была, — пояснил сопровождающий боец.
В одном из углов я заметил несколько человеческих тел в различных, как будто застывших позах. Кто-то был закрыт плащ-палатками и одеялами.
— Все наши, — кивнул боец, — кого постреляли, кто от ран помер. Возле брони еще валяются — не подобрать никак.
Откуда-то из глубины зала появилась фигура еще одного бойца, медленно переставляющая ноги и волочащая за ремень автомат.
— Пискуно-о-ов, душара, мать твою, кого там притащил?.. — захрипел подошедший боец и, закинув автомат на плечо, направил ствол на нас.
— Товарищ лейтенант, наши это, на помощь пришли…
— А что ты, сука, с «фишки» ушел?
Пришлось в разговор встрять мне.
— Да успокойся, лейтенант, мы свои, федералы с Ханкалы, разведку ведем перед наступлением.
Лейтенант вздохнул, проматерился под нос и позвал меня за собой. Расположились мы с ним среди нагромождения кирпичей, возле вонючего костерка из обломков мебели.
— Странно, что вы без проблем прошли, да и этой ночью почти не стреляют — видно, поняли, что бояться нас нечего и брать с нас не хрен. Так, пугают иногда, чтобы мы не высовывались. Я бы бойцов сегодня увел, да бесполезно кого-либо уже расшевеливать: как зомби ходят, ползают, хрен что втолкуешь, вот Пискунов, видать, и прощелкал вас…
