высадятся в Норвегии и оттуда придут в Финляндию, что было равносильно выходу из войны, потому что американцы действовали бы в связке с Советами.
Совсем рядом, в Стокгольме, тоже проходили встречи. В июле 1943 года госпожа Коллонтай попросила бельгийского посла принца де Крои стать посредником и передать финнам, что СССР готов рассмотреть условия перемирия и мира, если Финляндия возьмет инициативу на себя. Первый призыв не мог долго оставаться без ответа. Возможно, Советы желали замириться с финнами, чтобы сосредоточить все свои силы против немцев, мощь которых все еще оставалась грозной. Наконец, демарш был сделан.
Летом красные перешли в наступление и начали продвигаться на запад; западные союзники высадились в Италии. Правительство Муссолини теперь контролировало только север страны, и весь германский блок трещал по швам. Финляндии предстояло пережить все последствия ударов, начинавших сотрясать Берлин.
10 октября 1943 года Гитлер потребовал от Финляндии признать возглавляемое Муссолини правительство Северной Италии. Отрицательный ответ, должно быть, вызвал раздражение фюрера. Он и так уже сильно жаловался на «партнеров», и его дурное настроение прорвалось наружу в деле с эстонскими беженцами.
Это были молодые люди, которые с весны 1943 года бежали по морю из Эстонии в Финляндию, спасаясь от немцев, оккупировавших балтийские республики и превративших их в Рейхскомиссариат Остланд. Финляндия посчитала, что не может отказать в приеме представителям братского народа. Но оставить их у себя означало бы бросить вызов немцам. В конце концов их взяли в армию и зачислили в особую часть.
Этот инцидент испортил отношения между Германией и Финляндией, из чего немцы приостановили действия по укреплению ПВО Хельсинки, чего так хотел Маннергейм, и не оказали финнам помощи поставками горючего.
Наконец Германия поняла, что грубостью и резкостью, в частности в дипломатических и политических акциях, она ничего не добьется, только обозлит финнов; она решила сменить тактику и попробовать более мирный метод.
В том же октябре генерал Йодль прибыл в Финляндию с миссией убеждения. Он судил объективно, как друг, желающий своему партнеру добра и изучающий вместе с ним открывающиеся возможности. Первым делом он попытался успокоить его относительно положения Германии: в Северной Италии создана линия обороны, о которую разобьются атаки союзников; на Западе бояться нечего; десант, если его и высадят, будет сброшен в море, и он даже пойдет на пользу, потому что после его разгрома высвободятся войска, которые можно будет перебросить на Восточный фронт.
Разумеется, на Балтике после неудач под Ленинградом и общего отступления к Риге ситуация сложная; но никаким планам, способным вызвать неудовольствие Финляндии, не был дан ход[45]. Ах, эта дорогая Финляндия! Йодль думает только о ее счастье! Он знает о контактах ее представителей с целью заключения перемирия и мира и прекрасно понимает чувства, которыми руководствуются финские руководители. Но куда их это заведет? Ведь страна знает, какая участь постигла в 1940 году балтийские государства: советизация, сопровождавшаяся депортациями!
Казалось, еще немного, и он воскликнет: «Ну же, будьте благоразумны!» Тем не менее он не стал завершать встречу на минорной ноте. Он искал решение. Например, можно принять то, что Финляндия перейдет на сторону западных союзников, что позволит ей впоследствии продолжать борьбу против Советского Союза, когда Запад и СССР столкнутся между собой. У нее также имеются возможности перейти в военном отношении на советскую сторону и, вероятно, извлечь из этого выгоды. Но он, Йодль, сомневается, что финский народ примет такое решение, противное чести и счастью. Что же тогда делать, кроме как оставаться боевым товарищем Германии? И с этими добрыми словами генерал уехал.
Однако следующие одна за другой победы Красной армии к концу 1943 года вызвали сильные нехорошие предчувствия в Финляндии, где никто не хотел слышать вой сирен, звучавший все чаще и чаще. А потому не следует удивляться, что в ответ на предложение, сделанное в июле госпожой Коллонтай, Финляндия в середине ноября проинформировала выполнявшую классические функции посредника Швецию о своем желании заключить мир. Госпоже Коллонтай, предложившей финскому представителю отправиться в Москву, Хельсинки вновь выразил готовность начать переговоры на основе возвращения к границам 1939 года с некоторыми исправлениями.
Дело было серьезным и несколько рискованным, потому что следовало думать о возможных последствиях для продовольственного снабжения, в значительной степени зависевшего от Германии. Поэтому следовало заручиться содействием Швеции в том, чтобы заменить Германию в случае прекращения поставок оттуда.
Риббентроп, пронюхавший о стокгольмских беседах, пришел в ярость. Он вновь поднял остававшийся в подвешенном состоянии вопрос о признании правительства Муссолини и в меморандуме, язвительно критикующем попытки зондирования возможности заключения мира, потребовал прекращения ведущихся переговоров и обещания не заключать сепаратного мира, о чем уже шла речь ранее.
Дипломатическое будущее было мрачным, военное не меньше. На первый план вышло укрепление линии Карельского фронта. В ноябре было принято решение создать оборонительную линию ВКТ[46], от Виипури до Тайпале, совпадающую с третьей линией обороны перешейка, а также линию, названную У, восточнее Сортавалы, вдоль реки Ууксу на Олонецком (Аунусском) перешейке. Был подготовлен план эвакуации долины Вуокси. В Верховном командовании генерала Талвелу, отвечавшего за связь с немцами, заменили генералом Эстерманом и отозвали в Ставку; очень скоро он примет важный пост командующего войсками на перешейке. Но немцы увидели в данной перестановке признак новой ориентации финской политики.
1943 год заканчивался в тревогах, полных мрачных предчувствий.
Глава 6
Переговоры и бои
В начале февраля 1944 года советские войска форсировали по льду озеро Пейпус[47], вступили в Эстонию, достигли южного берега Финского залива и сняли блокаду с Ленинграда. Угроза Карельскому перешейку вырисовывалась отчетливее, и, чтобы ее парировать, маршал Маннергейм начал передислокацию крупных сил: снятые с Петрозаводского и Ухтинского участков танковая и 3-я пехотная дивизии были направлены на перешеек, где уже размещенные войска проводили работы по созданию линии обороны.
Еще не закончилась зима с ее затишьем в боевых операциях; генерал Дитль, в зону ответственности которого теперь входила Ухтуа, генерал Эш, стоявший за Свирью и державший свой штаб в Кандалакше, генерал Талвела на перешейке наблюдали и ждали. На данный момент ничего нового.
Совсем иной была картина на дипломатическом фронте, и мы с вами увидим, как финны на протяжении полугода вели параллельно переговоры с Советами с одной стороны и с немцами с другой.
Советы
В последних числах января 1944 года США настоятельно потребовали от Финляндии продолжить беседы, начатые при посредничестве Швеции, и первой сделать шаг в этом направлении. Президент Рюти собрал специальное совещание, чтобы выработать решение. Обсуждение пришло