Емупришлось трижды нажать кнопку звонка, прежде чем Полковник открыл дверь, изкоторой волной хлынул запах джина. На миг Аллейн подумал, как и при визите кмиссис Чабб, что дверь захлопнется перед его носом. В доме кто-то говорил по телефону.
–Да? – сказал Полковник.
–Если я не очень некстати, мне хотелось бы сказать несколько слов миссисКокбурн-Монфор.
–Боюсь, не получится. Ей не по себе. Лежит в постели.
–Какая жалость. В таком случае придется поговорить с вами, если вы меня впустите.
–Мне сейчас неудобно. Да нам и нечего добавить к тому, что мы рассказали ночью.
–Возможно, Полковник, вы предпочитаете приехать в Ярд? Мы не задержим васнадолго.
Полковник,уставясь красными глазами в пространство, помолчал и затем выдавил:
–Черт! Ну ладно, входите.
–Большое спасибо, – сказал Аллейн и чинно вступил за Полковником в вестибюль слестницей наверх и двумя дверьми, ближняя из которых была распахнута.
Из-занее доносился приглушенный, но определенно принадлежащий миссис Кокбурн-Монфорголос:
–Ксенни, – говорила она. – Уверяю тебя. Постой. Погоди. Я перезвоню.
–Не в эту дверь, в следующую, – сказал Полковник, но Аллейн уже вошел в эту.
Намиссис Кокбурн-Монфор был современный вариант наряда, который Аллейна называла“платьем для чаепития”: замысловатое облачение, накинутое, как подумалосьАллейну, прямо поверх пижамы. Волосы она подколола, но так небрежно, что они казалисьрастрепанными в большей мере, чем если б она оставила их в покое. Примерно тоже можно было сказать о лице миссис Кокбурн-Монфор.
УвидевАллейна, она слегка всплеснула руками, словно отгоняя от носа муху, отступилана шаг и тут заметила в дверях мужа.
–Зачем ты спустилась, Крисси? – спросил тот. – Ты же хотела остаться в постели.
–Я... у меня кончились сигареты.
Онаткнула колеблющимся пальцем в Аллейна.
–Снова вы! – воскликнула она с пугающим покушением на игривость.
–Боюсь, что так, снова я, – ответил он. – Простите, что врываюсь без предупреждения,но у меня появилось к вам один-два вопроса.
Онавзъерошила пальцами волосы.
–Я в таком виде, просто ужас! – вскричала она. – Что вы обо мне подумаете!
–Шла бы ты лучше в кровать, – грубо сказал Полковник. – Пойдем! Я тебя провожу.
Онаподала ему знак, подумал Аллейн, этому я помешать не мог.
–Я только приведу себя немного в порядок, – сказала она. – Вот что я сделаю.
Атеперь, думал Аллейн, она скажет ему, что звонила Санскритихе. Если, конечно,она звонила Санскритихе, а я готов на последнюю рубашку поспорить, что именноей. Они сговариваются о том, что мне следует рассказывать.
Наверхухлопнула дверь.
Оноглядел гостиную. Наполовину традиционная, наполовину “современная”. Стеныокрашены в разные цвета, “модный” орнамент, один-два коллажа и мобильприскорбным образом соседствовали с пуфиками, жеманными акварелями и военнымифотографиями Полковника, на одной из которых он в шортах и тропическом шлемекрасовался перед нгомбванским воинством. Стоящий на дамском столике телефонвдруг затренькал.
Аллейнмгновенно оказался рядом. Подняв трубку, он услышал, как набирается номер.Затем гудки. После довольно долгой паузы приглушенный голос сказал: “Да?”.
–Это ты, Ксеноклея? – спросил Полковник. – Крисси звонила тебе минуту назад,верно? Ну так вот. Он здесь.
–Будьте поосторожнее (Санскритиха, как пить дать).
–Конечно. Я только хотел предупредить.
–Вы пили?
–Ну, Ксенни! Послушай! Он и к тебе может прийти.
–Зачем?
–А кто его знает. Ладно, я загляну попозже. Или позвоню. Пока.
Щелчок,гудки.
Аллейнположил трубку и отошел к окну.
КогдаПолковник вошел в комнату, Аллейн созерцал виднеющуюся вдалеке Базилику. ПовадкаПолковника, как сразу заметил Аллейн, решительно переменилась. Теперь ееотличала бойкая развязность.
–Ага! – сказал он. – Вот мы где! Крисси приводит себя в презентабельный вид.Сейчас спустится. Присядем. Может, примем по маленькой, чтобы время скоротать,вы как? Что будете пить?
–Вы чрезвычайно любезны, – в тон ему ответил Аллейн, – но увы, не могу. Однакопусть это вам не мешает.
–Что, на службе не пьете? Жаль! Я ведь только так, показать, что мы на вас злане держим, – сказал Полковник. – А я, пожалуй, выпью.
Оноткрыл на другом конце комнаты дверь, ведшую, по-видимому, в его кабинет.Аллейн увидел висевшую на стене коллекцию шпаг и сабель, к которым были добавленыармейский пистолет и большое охотничье ружье. Полковник вернулся с бутылкой водной руке и большим стаканом джина в другой.
–Ваше здоровье, – провозгласил он и отпил половину стакана.
Подкрепившисьи освежившись, Полковник в шутливых тонах заговорил о покушении. Он, видимо,был совершенно уверен, что посла убил копьеносец, принявший его за Президента.От этих черных всего можно ждать, сказал он, уж он-то их знает, столькоперевидал, дай Бог всякому.
–Чертовски хорошие бойцы, уверяю вас, но верить им можно только до определенногопредела.
Онсчитал, что когда Президент со своей компанией вернется в Нгомбвану, ониуправятся с этой историей по-свойски, все будет шито-крыто.
–Не удивлюсь, если у Президента появится новый “млинзи”, причем вопросов никтозадавать не будет. С другой стороны, он может решить, что этой публике следуетпреподать урок.
–Вы имеете в виду публичную казнь?
–Не ловите меня на слове, старина, – сказал Полковник, заново пополняя стакан. –Он этими штуками покамест не баловался. Не то, что новоиспеченный покойник.
–Посол?
–А то кто же. У него по этой части довольно мрачное прошлое. Между нами иближайшим столбом, разумеется.
–Правда?
–Командовал в молодые годы партизанским отрядом. Когда еще мы там были. Об этомнигде не писали, но в Нгомбване это все знают. После-то он, конечно, утихомирился.
Появиласьсупруга Полковника: пристойно одетая, причесанная и жутко накрашенная.
–Время выпить? – спросила она. – Роскошно! Налей мне рюмочку, дорогой. Самуючуточку.
Онауже налила себе, и отнюдь не самую чуточку, подумал Аллейн. Все это довольно противно.
–Сейчас, – сказал ее муж. – Присядь, Крис.
