Судья издал удивленное восклицание. Бергер с любопытствомсмотрел на Мейсона.
– Вы можете не отвечать на вопросы, – спокойно пояснилМейсон, – если вы чувствуете, что ваши ответы могут быть обращены против вас.Если вам необходимо отказаться, то вы должны сказать следующее: «Я отказываюсьотвечать, пользуясь конституционным правом не отвечать на вопросы, которыемогут быть направлены против меня». Когда вы так скажете, никто в мире несможет заставить вас говорить.
Тельма Бевинс улыбнулась Мейсону и громко сказала:
– Я отказываюсь отвечать, пользуясь конституционным правомне отвечать на вопросы, которые могут быть направлены против меня.
В зале наступила мертвая тишина. Наконец послышался вздохБергера.
– Вы были в доме Бассетов, когда произошло убийство? – задалон новый вопрос.
Тельма посмотрела на Мейсона.
– Откажитесь отвечать на вопрос, – посоветовал ей Мейсон.
– Каким образом ответ на подобный вопрос может быть обращенпротив свидетельницы? – обратился Бергер к судье.
Мейсон пожал плечами:
– Если я правильно понимаю юридические права, то делосвидетеля решать, на какой вопрос отвечать, а на какой – нет. Объяснение,которого требует прокурор, может тоже быть обвиняющим, и даже в большейстепени, чем ответ.
Тельма Бевинс поняла намек юриста:
– Повторяю, я отказываюсь отвечать на подобные вопросы.
Судья откашлялся, но ничего не сказал. Бергер бросился ватаку с другой стороны.
– Вы знаете Перри Мейсона? – спросил он.
– В этом вопросе нет ничего страшного, – вмешался судья, – исуд ждет ответа.
– Знаю, – сказала девушка и смущенно посмотрела на Мейсона.
– Вы поехали в Неваду по предложению Перри Мейсона?
Девушка обратила к адвокату вопрошающий взгляд.
– Я объяснил ей ее конституционные права, – сказал юрист. –Но для пользы дела я разъясняю, что именно я навел девушку на мысль поехать вРино и оплатил ее проезд.
Если бы окружного прокурора внезапно хватили мокрымполотенцем по лицу, он, наверное, удивился бы меньше.
– Что вы сказали? – спросил он.
– Я оплатил этой девушке поездку в Рино, – сказал Мейсон, –и оплачивал ее издержки, пока она была там.
– И вы выступаете в качестве ее защитника?
– Да.
– И вы советуете ей отказываться отвечать на вопросы?
– Как вы видите, она выполняет мои рекомендации.
Бергер внимательно посмотрел на свидетельницу.
– Давно вы знаете Ричарда Бассета?
– Откажитесь отвечать на этот вопрос под тем же предлогом, –сказал Мейсон.
Судья Уинтерс наклонился вперед и поглядел на Мейсона:
– Вы знаете, адвокат, суд начинает склоняться к тому, что выстараетесь убедить свидетеля не отвечать на вопросы не потому, что они ейугрожают, а потому, что эти вопросы угрожают вам. Суд впервые сталкивается сподобным казусом и предоставляет вам удобный случай для объяснения.
– Мне предоставляется такая возможность? – спросил Мейсон.
– Да, конечно, – спокойно сказал судья.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – при данных обстоятельствах ябуду вынужден сделать заявление, ваша честь, хоть я и надеялся, что мне непридется его делать. В ту ночь, когда был убит Хартли Бассет, одна молодаяженщина находилась в приемной. Неожиданно из кабинета вышел человек в маске.Маска была сделана из копировальной бумаги. В ней были вырезаны два отверстиядля глаз, хотя через одно из них была видна пустая глазница.
– Адвокат, – резко произнес судья, – имеет ли это отношениек женщине на свидетельском месте и причинам, по которым она не отвечает навопросы?
– Ваша честь, – сказал Мейсон, – суть не в этом, а в том,почему я советую женщине не отвечать на вопросы. Я собираюсь прояснить дело, итогда ваша честь убедится, насколько существенно все, о чем я говорю, хотякое-что может оказаться спорным.
– Хорошо, – сказал судья, – продолжайте.
– Она вскрикнула. Мужчина ударил ее. Она сорвала с негомаску и успела рассмотреть черты его лица, тогда как он из-за особенностейосвещения был лишен этой возможности. Он ударил ее еще раз и, видимо, думал,что убил ее. Потом он скрылся. Итак, ваша честь, она единственная живаясвидетельница, видевшая в лицо человека, который выбежал из комнаты сразу послесовершения убийства.
– Ваши аргументы убедили меня в том, – сказал судья, – чтопопытка скрыть эти показания является серьезным нарушением, а вдвойне серьезнымнарушением было сокрытие свидетельницы от юрисдикции суда.
– В настоящее время я не собираюсь обсуждать сложившиесяобстоятельства, я только пытаюсь объяснить, почему мисс Бевинс не должнаотвечать на вопросы, которые могут быть поставлены ей в вину.
– Это поразительная ситуация, – сказал судья.
– Я и не утверждаю обратного, – сказал Мейсон, – мне лишьнеобходимо ваше согласие предоставить мне время и возможность сделатьразъяснение.
– Хорошо, сделайте его, – сказал судья.
– Очевидно, маска была придумана наспех, так сказать, импровизированно.Тот, кто вошел в комнату Бассета, заранее задумал убийство. Он приготовилоружие и принял меры к тому, чтобы выстрела никто не слышал. Иначе говоря, онзавернул пистолет в одеяло, чтобы скрыть от жертвы оружие и заглушить шум. Ондолжен был также подготовить заранее напечатанную записку о самоубийстве, чтобыоставить ее в машинке Бассета.
– Теперь вы показываете против своего клиента, – заметилсудья.
– Что вы, ваша честь, я просто пытаюсь объяснить отказдевушки отвечать на вопросы.
– Но вы нарушаете профессиональную этику, выступая противсвоего клиента, которого вы представляете в деле об убийстве.
– Я не нуждаюсь в указаниях суда на соблюдение этики. Я самзнаю, что мне надо делать и что не надо.
– Хорошо, – сказал судья, – продолжайте ваши объяснения. Ноговорите кратко.
– К сожалению, много говорить не придется. Я хочу обратитьвнимание суда на некоторые важные детали. Во-первых, убийца решил послесовершения преступления покинуть кабинет. Но так как маска была сделана вспешке из подручного материала, напрашивается вывод, что убийство былоспланировано заранее, а бегство – нет.
Далее, ваша честь, я утверждаю, что весь план бегства, пландемонстрации лица в маске и пустой глазницы возник в голове убийцы после того,как убийство было совершено, потому что лишь тогда он сообразил, каковопотенциальное значение стеклянного глаза, зажатого в руке жертвы.
