Делла кивнула.
– Расскажи-ка, – попросил Мейсон, – остановился ли он, чтобыдостать свой пистолет? Как он себя повел?
– Продолжал двигаться, – сказала она. – Удар пули развернулего на сто восемьдесят градусов. Он выпрямился, выпятил челюсть и, все так жешагая к двери, вытащил пистолет. Коулмар выстрелил еще раз, тогда Голкомбпринялся палить через дверь. Посмотрели бы вы, какие дыры оставили пули вдеревянной двери. Прямо стрельба по мишени во время полицейских учений.
Мейсон покачал головой и сказал:
– Чертовски хороший парень. Храбрец.
Мейсон развернул газету. Портрет Бергера был дан шириной втри колонки.
«Победа окружного прокурора, который придумал хитрую ловушкудля убийцы Хартли Бассета».
Правее и ниже был портрет сержанта Голкомба.
И тут же рисунки: сержант Голкомб атакует дверь мужскойуборной, стреляя с бедра, в то время как Коулмар, скорчившись в кабине, палит вполицейского из револьвера сорок пятого калибра.
– Они своеобразно воспользовались вашей добротой, – сказалаДелла Стрит. – Вы держали все карты в руках, а плоды пожинают они.
Мейсон усмехнулся:
– Ты проследила, чтобы Тельма Бевинс получила деньги?
– Да, и еще она получила премию от Питера Брунольда. А чтобы вы делали, шеф, если бы она потерпела неудачу? Она могла испугаться и всерассказать до того, как попала на скамью свидетелей.
– Если бы это случилось, Бергер не поверил бы ни единому ееслову и считал бы ее искусной лгуньей, которая пытается выгородить меня. Строяна ней свою игру, я рассчитывал на то, что Бергер загипнотизирован ееописанием.
– Но если бы он ей поверил?
– Я мог бы устроить Коулмару перекрестный допрос. Но мне нехотелось этого делать.
– Почему?
– Это могло выглядеть как желание задеть прокурора Бергера.Мы с ним откровенно поговорили. Он боится наказать невиновного человека, и безтого ему пришлось много пережить, когда все решалось в комнате судьи.Представь, как бы он себя чувствовал, если бы все это выяснилось в ходеофициального, а не предварительного судебного разбирательства.
– Шеф, а как попал глаз в руку Гарри Маклейна? Ведь Коулмарне мог этого сделать?
Он ответил ей многозначительной улыбкой, и Делла Стрит всепоняла.
– Но зачем вы это сделали?
– Все было бы хорошо, если бы Брунольд сидел в тюрьме, но, кнесчастью, в этот момент он оказался на свободе. Фактически я сам навел на негополицию.
– Но, во-первых, вы не имели права так поступать. Во-вторых,это было бы не… Я… я… не могу сказать…
– Тебя смущает этическая сторона?
– Не совсем. Я понимаю вашу позицию. Но все же этокрайность. Вы наполовину святой, наполовину дьявол.
Он засмеялся:
– Правильно. Я не люблю середины.
– А как насчет Хейзл Фенвик?
– Ее скоро поймают, – ответил Мейсон. – Дик Бассет чуть нестал очередной ее жертвой. Если бы не произошло это убийство, Синяя Бородаувеличила бы свою коллекцию еще на двух человек.
– На двух?
– Конечно. Сперва она бы разделалась с Хартли Бассетом, апотом с Диком. Видимо, и Сильвии Бассет тоже пришлось бы туго.
– Но как могут женщины так поступать?
– Это болезнь. Умственный заскок… О-хо-хо… Кажется, мнепридется просмотреть всю эту груду почты. Письма, памятные записки…
Мейсон принялся перебирать бумаги и внезапно замер.
– А тут кое-что есть, – сказал он.
– Что такое? – спросила Делла.
– Если кто-то наследует смотрителю дома, наследует ли онкота этого смотрителя? – проговорил Мейсон, читая памятную записку.
– О чем вы толкуете?
– Памятная записка от Джексона, – ответил Мейсон. –Чудаковатый привратник с высохшей ногой, костылем и котом. Он работал у одногостарого скряги, не менее эксцентричного, чем привратник. Скряга оставилсобственность некоему лицу при условии, что привратник будет у него работать доконца своих дней. Наследник согласился с этим условием, но потребовал, чтобыпривратник избавился от кота. Все это здесь, в памятной записке. Прочти ее,Делла… Клянусь святым Георгием! Я займусь этим делом сам. Оно меня позабавит,дело о коте привратника!
