Коулмар думал, что ему удастся уговорить Бассета. Бассетвызвал его к себе, вероятно из-за глаза, и послал за бухгалтерскими книгами. НоКоулмар не принес книг, он взял одеяло и пистолет и вернулся в кабинет. Онтакже напечатал записку о самоубийстве. Позднее он вдруг сообразил, что полицияможет его заподозрить, если не поверит записке. Это было уже после убийства. Онвытащил из файла подделанные счета, наспех сделал маску из копирки и выбежал изкабинета, чтобы продемонстрировать одноглазого человека женщине, которая ждалав приемной. Он воображал, что все сработает отлично, поскольку в руке у Бассетазажат глаз. Когда женщина удивилась, сорвав маску, он очень испугался. Онударил ее и уехал на машине Бассета, вскоре вернулся в гараж, а дома сделалвид, что был на спектакле. После он узнает, что Фенвик осталась жива и можетрассказать, что с ней случилось. Значит, она должна замолчать навсегда. Поэтомуон появился в комнате, где она лежала. Если бы она там была одна, Коулмар убилбы Хейзл, но миссис Бассет выгнала его. Тогда он вернулся к себе и рассказал ГарриМаклейну о случившемся. Он посоветовал ему сказать, что он вернул деньги, ведьэто никто не сможет опровергнуть. И заодно мотивом убийства будет грабеж.
– Но вам-то откуда все это известно? – спросил Бергер.
– Ну, это же элементарная дедукция, – ответил юрист. –Просто удивительно, как это никому не пришло в голову. Убийство должен былсовершить человек, профессионально печатающий на машинке. Записка быланапечатана именно таким человеком. Убийство мог совершить человек, которыйсвободно вхож в кабинет Бассета и мог принести в руках что угодно, не вызвав ухозяина подозрений. Убийство совершил человек с искусственным глазом, которыйхотел, чтобы власти знали об этом. Только подозрение он хотел направить надругого. Кроме того, миссис Бассет была заинтересована в том, чтобы во времяразговора Фенвик с ее мужем им никто не мешал. Она стояла у дверей и ждалаухода последнего клиента. Когда же Фенвик постучала в дверь кабинета, тамкто-то был. Это мог быть только Коулмар, если не считать, что кто-то мог проникнутьчерез черный ход, что маловероятно. К тому же вспомним о маске с двумяотверстиями для глаз. Наличие отверстия против пустой глазницы указывает нажелание убийцы обратить внимание на то, что человек одноглазый. Если бы убийцейбыл Брунольд, он никогда бы не выдал своего уродства.
– Мог убить молодой Маклейн, который пришел поговорить сБассетом, – сказал Бергер.
– Возможно, – ответил Мейсон.
– Но за каким дьяволом понадобилось убийце вкладывать глаз вруку Маклейну? Это сделал Коулмар? Зачем?
Мейсон произнес с самым невинным видом:
– Ну, Бергер, сами займитесь дедукцией. Я не могу ответитьна этот вопрос.
Бергер пристально посмотрел на него, но юрист безмятежнокурил сигарету. Судья Уинтерс кивнул:
– Все становится ясным с самого начала, если не датьмножеству несущественных деталей отвлечь себя, а сосредоточиться на главном.
Перри Мейсон потянулся и зевнул:
– Скорее бы вернулся сержант Голкомб. Надеюсь, он заполучитКоулмара без стрельбы.
– Вам бы лучше стать детективом, а не адвокатом, Мейсон, –сказал судья.
– Благодарю вас, – ответил Мейсон, – я стараюсь делать, чтомогу.
– Но как вы узнали, что я привезу сюда Бевинс? – спросилпрокурор.
– Я достаточно опытный участник таких процессов. Я знал, чтовы сразу же ухватитесь за такую свидетельницу. К тому же все это было мноюподготовлено.
– Но вы ничего не говорили ей о своих планах?
– Нет. Я считал, что чем меньше она будет знать, тем лучше,а также знал, что, если она скажет вам правду, вы все равно будете считать, чтоона лжет.
– Но откуда вы знали, что мы будем в состоянии привезти еесюда?
– Не мог же я недооценивать ваши способности, Бергер.
– Клянусь богом, – сказал Бергер, – что я был уверен ввиновности Брунольда и в пособничестве ему миссис Бассет. Я был готов требоватьсмертной казни, по крайней мере для Брунольда. – Он уселся в кресло и замолчал.
– Да, – сказал судья, – и меня вы выставили в нелепом виде.
– Вы простите меня, ваша честь, – сказал Мейсон. – Вы жепонимаете, что по-другому поступить было невозможно.
– Да, – хмуро сказал судья. – Вы все повернули по-своему.
– Но как теперь мне отделаться от газет? – спросил Бергер.
– А вы расскажите им это.
– Все?
– Все. Скажите, что действовали в сговоре со мной, чтобыпоймать убийцу.
Искорка откровенной заинтересованности вспыхнула в глазахокружного прокурора.
Дверь без стука открылась, и в комнату ворвались трирепортера. Они обрушили на Бергера град вопросов.
– Подождите минуту, – сказал Бергер. – Что случилось?
– В аэропорту стреляли. Сержант Голкомб ранен, а Коулмарубит. Как Коулмар оказался там? Что он сделал? Почему сержант Голкомб помчалсяза ним?
Один из репортеров подошел к Мейсону и схватил его за руку:
– Вы знаете что-нибудь о случившемся? Расскажитепоподробнее… Это самое крупное дело, какое вы…
Перри Мейсон вздохнул:
– Мистер Бергер сделает заявление для прессы. А я,джентльмены, с вашего позволения, отправляюсь в свою контору.
Глава 18
Перри Мейсон сидел за своим столом в конторе, перед нимлежала кипа газет.
– Молодец сержант Голкомб, – сказал Мейсон, – я всегдасчитал, что в нем что-то есть.
– А я думала, что вы ненавидите его, – сказала Делла Стрит.
– Его глупость иногда раздражает, – согласился Мейсон, – ноэто в основном от излишнего усердия. Так Коулмар вытащил пистолет и хотелпроложить себе дорогу огнем, когда увидел, что загнан в угол?
Делла кивнула.
– Во многих отношениях, – заметил Мейсон, – ситуация типичнадля обоих. Сержант Голкомб прибыл в аэропорт со включенной сиреной!
– Но он включил ее, чтобы ему освободили дорогу.
– Конечно. Но, подъезжая, он мог бы ее выключить. А онзаставил дрожать весь аэропорт. Конечно, Коулмар понял, что это за ним. Онспрятался в туалете, пристроился к замочной скважине и ждал, как развернутсясобытия. Однако сержант догадался, что Коулмар может укрыться в туалете, исразу же направился туда. Коулмар просунул пистолет сквозь стекло в двери иоткрыл огонь. Если бы он не нервничал, то убил бы Голкомба с первого выстрела.Человек поумнее Голкомба подошел бы сбоку, вышиб дверь, нацелил пистолет и приказалпреступнику выйти. Но не Голкомб. Он прямиком рванул к двери. А дальнейшее егоповедение вызывает у меня уважение и восхищение. Пуля сорок пятого калибрапопала ему в плечо. А я тебе скажу, сестричка, что такая пуля, попав человеку вплечо, сшибает его с катушек долой. Голкомб даже не успел достать свойпистолет.
