я нахожусь? — Я возражаю, стоя на своем, и он потирает затылок.
При более пристальном взгляде на него мой пульс учащается. Он выглядит так, словно не спал несколько дней. У него темные круги под глазами и морщины от напряжения на лбу.
— Мне насрать на это прямо сейчас. Ты не тренируешься. — На этот раз его слова звучат гораздо резче, но я отказываюсь отступать.
— Это чушь собачья, Маверик. — Мой гнев, кажется, не усиливает его. Если уж на то пошло, его плечи немного расслабляются. — Если ты не позволишь мне тренироваться здесь, я найду…
— Да пошла ты нахуй, — выплевывает он, его руки опускаются по бокам.
— Нам не нужно устраивать сцену, Маверик. Просто дай мне потренироваться.
Хмурое выражение на его лице, когда он смотрит на меня, заставляет меня остановиться. — Устроить сцену? Устроить сцену? Прошлой ночью я увидел тебя впервые с тех пор, как смыл кровь, грязь, боль. — Он шепчет, его слова уносятся прочь, когда он делает глубокий вдох. Он кладет руки на талию и смотрит себе под ноги. Его глаза медленно возвращаются к моим. — Чтобы ты снова повернулась спиной и ушла.
Его слова разрывают мою душу на части. Я ненавижу быть причиной его боли. Если честно, я удивлена, что он проявляет столько эмоций прямо сейчас.
— Маверик… Я…
— Не утомляй меня своими гребаными фальшивыми извинениями. В мой офис. Немедленно.
Его уязвимость скрыта, как будто он никогда не показывал мне ее даже мельком, и это перевешивает мою решимость тренироваться сегодня. Я замечаю удивление в его глазах, когда киваю и поворачиваюсь, чтобы без возражений уйти в сторону, откуда пришла.
Я совершенно не люблю собственное наказание, но слова и прикосновения Эйдена только ослабили мою защиту.
Маверик
Срань господня.
Я смотрю, как она уходит, сжимая кулаки и заставляя себя не броситься за ней. Я чувствую, что каждая пара глаз здесь смотрит на меня прямо сейчас, и я знаю, что Джессике не понравятся любые дополнительные сплетни, если я устрою еще большую сцену, чем уже устроил.
Поворачиваясь лицом к залу, я ни с кем не встречаюсь взглядом, пока раздаю приказы. — На что, черт возьми, вы все смотрите? Пять кругов. Вперед.
Большинство бормочет свои жалобы, но все встают, чтобы сделать, как я говорю. Луна направляется прямо ко мне, и если она начнет говорить, что я не могу пойти к Джессике, я могу взорваться. Мне не нужно, чтобы кто-то вмешивался в это дерьмо. Это и так достаточно плохо.
— Джесс думает, что поступает правильно, ты же знаешь. — Я продолжаю смотреть на нее сверху вниз, чувствуя приближение Тузов, но ничего не говорю, ожидая, что она продолжит. — Она непреклонна, это не так просто, как заставить Риса замолчать, и она предпочла бы продолжать испытывать душевную боль, которую испытывает сейчас, чем потеряться во всех вас еще больше, чтобы позже причинить себе еще больше боли.
Вздохнув, я киваю, подтверждая ее слова. По крайней мере, я знаю, какими будут ее аргументы, когда я войду туда.
— Этим утром она неохотно разговаривала с Эйденом, но что бы он ни сказал, это задело ее за живое, и с тех пор она молчит. Прошлая ночь все изменила, — бормочет Оскар, заставляя меня нахмуриться, когда я смотрю в его сторону.
— Что случилось с Эйденом этим утром?
— Ничего особенного, но я уступил ему свое место на Науке. Ее нужно вытолкнуть из этого маленького пузыря, который она пытается создать вокруг себя.
Вот почему Эйден безостановочно звонит мне по телефону. В групповом чате более двадцати сообщений, но я не мог заставить себя посмотреть, вдруг это плохие новости, так как знал, что с Уэстом все в порядке.
— И почему тебе вдруг так захотелось надавить на нее? — Я хмыкаю, сбитый с толку тем, что у меня все еще синяк на виске от этого ублюдка, и все же он внезапно пытается помочь.
— Потому что она помогла нам, когда нам нужно было вернуть Луну к нам, — добавляет Роман. Это очень похоже на нее — хотеть сделать всех счастливыми, позволяя себе жить в страдании. — И, возможно, мы наконец-то открыли ей глаза и увидели, как много вы все значите для Джесс.
— Спасибо, — бормочу я, не отрицая, что мне нужна их помощь. — Если я не вернусь к тому времени, как пробегут круги, разделите всех по парам и позвольте им выбить дерьмо друг из друга. И убедитесь, что Рис с Коннором. Он погубит его.
Оскар ухмыляется и кивает в знак согласия.
— Не заставляй ее плакать, — вмешивается Паркер, заставляя меня сделать паузу, потому что я не могу этого обещать. Это никогда не входило в мои намерения, но ей нужно открыть глаза.
Поворачиваюсь к выходу и уже почти у двери, когда меня окликает Оскар. — Итак, напомни, сколько тебе лет? Я забыл.
— Пошел ты! — кричу я, даже не потрудившись обернуться.
В ту секунду, когда я вижу дверь своего кабинета, мои шаги замедляются, когда я пытаюсь взять себя в руки. Все, что они только что сказали, ничего не значит, когда я знаю, что моя девушка там, вероятно, готовится оттолкнуть меня, когда все, что мне нужно, — это чтобы она уняла мою боль.
Остановившись в дверном проеме, я прислоняюсь к косяку, наблюдая, как она расхаживает перед моим окном. Пожимая руками, я могу сказать, что она готова к тому, что я закончу как сумасшедший, и я действительно хочу этого, но я понимаю, что с моим Лепестком это не всегда правильный подход.
— Привет.
Она резко поворачивает голову, в ее глазах появляется искорка удивления, когда она видит, что я спокойно наблюдаю за ней, и она просто смотрит на меня, разинув рот. Мне нравится чувствовать на себе ее взгляд. Все мои сомнения относительно того, что это такое или каковы мои чувства, улетучились в тот момент, когда ее жизнь оказалась под угрозой.
— Привет, — осторожно отзывается она.
Заходя в комнату, я закрываю за собой дверь, защелкивая замок. Я не упускаю то как она сглатывает, когда ее взгляд перебегает с меня на замок.
— Все нормально? Я просто не хочу, чтобы нам мешали, но ты можешь уйти в любое время, или я могу оставить дверь открытой, — бормочу я, не желая возвращать ее мысли на тот склад, запертую в той комнате.
— Н-нет, все в порядке. — Она делает глубокий вдох, ее взгляд останавливается на мне. — Я знаю, что здесь, с тобой,
