– А теперь, миссис Бэнкрофт, когда вы заняли свое место застолом перед представителями прессы, я хочу попросить вас рассказать своюверсию того, что произошло вечером в день убийства.
Бэнкрофт подергал Мейсона за рукав.
– Мейсон, – прошептал он, – вы уверены, что поступаетеразумно? Мне кажется, что это больше напоминает самоубийство.
– Я думаю, что это вполне разумно, – ответил Мейсон. – Можетбыть, мы поступаем рискованно, но это обдуманный риск. – Адвокат повернулся кмиссис Бэнкрофт: – Мы можем приступать, миссис Бэнкрофт. Для начала я хочузадать вам несколько предварительных вопросов. Вас шантажировал Джилли?
– Да. Я заплатила ему тысячу долларов.
– Когда?
– Восьмого числа, если я правильно помню.
– Я прошу вас пока не раскрывать, в чем состояла суть егоугроз, и отвечать только на поставленные вопросы. Было ли это связано с чем-то,что сделали вы сами?
– Нет.
– Было ли это связано с какой-то информацией, которую онугрожал предать огласке и которая, по вашему мнению, могла повредить другимлюдям?
– Да.
– После того как вы заплатили Джилли, когда вы увидели его вследующий раз?
– На борту моей яхты «Джинеза», десятого числа.
– До этого вы были на борту этой яхты с кем-нибудь другим?
– Да.
– С кем?
– С Ирвином Виктором Фордайсом.
– Вы сами доставили его на яхту?
– Да.
– И он был тем самым молодым человеком, с которым видел васв этот вечер Дрю Кирби?
– Нет, нет, постойте, – вмешался Робли Хастингс. – Япредставляю здесь прессу, но все-таки я не могу позволить, чтобы вы управлялисвидетелем во время дачи показаний. Вам не дали бы делать этого в суде, и я недумаю, что вы имеете право делать это сейчас. Теперь я вижу, для чего вы стаким шумом устроили это заседание. Вы хотите вложить ваши слова в устасвидетельницы.
Мейсон развел руками:
– Вы находитесь здесь как представитель прессы, а не какокружной прокурор. И я веду свое интервью так, как считаю нужным. Так что сядьтена свое место и молчите.
– Как представитель прессы, я вовсе не должен сидеть наместе и молчать, – возразил Хастингс.
– Ладно, – сказал Мейсон. – Я веду это шоу. И я указываю, накаких условиях миссис Бэнкрофт будет рассказывать свою историю. Скажите,джентльмены, вы хотите, чтобы она продолжала рассказ по правилам, которые яустановил, или предпочитаете отменить интервью из-за того, что окружнойпрокурор, который замаскировался здесь под представителя прессы, считает мойвопрос неправомочным?
В зале поднялся шум:
– Нет, нет! Продолжайте как начали. Мы хотим услышать еерассказ. А потом мы зададим свои вопросы.
– Потом можете спрашивать, о чем хотите, – согласилсяМейсон, – но сейчас она будет говорить на тех условиях, которые сочтет для себяудобными. Ее не устраивает, чтобы окружной прокурор диктовал ей свои правила,точно так же как это не устраивает меня.
– Пусть продолжает, – сказал один из журналистов.
– Я протестую, – сказал Хастингс. – Я…
– Заткнитесь, Хастингс, – вмешался другой журналист. – Есливы не замолчите, то испортите нам все дело. Говорю вам, заткнитесь!
– Как вы смеете говорить со мной в таком тоне? – побагровелХастингс.
– Я смею говорить в таком тоне, потому что я занимаюсь здесьсвоей работой. Я представитель одной из загородных газет этого округа. Моягазета выступала против, когда вас избирали в прокуроры, и будет бороться свами на следующих выборах. А до этого времени помалкивайте и не мешайте намработать этим вашим прокурорским крючкотворством.
Хастингс попытался что-то ответить, но потом передумал ипогрузился в угрюмое молчание.
– Мы можем продолжать, – обратился Мейсон к миссис Бэнкрофт.– Расскажите нам о том, что произошло. Зачем вам было нужно встречаться сФордайсом? С какой целью вы отвезли его на свою яхту?
– Я хотела, чтобы он взял нашу яхту и уплыл на ней вКаталину.
– Зачем?
– Чтобы его не нашел Джилли.
– Почему вы хотели держать его подальше от Джилли?
– Потому что Джилли… в общем, я подумала, что Джилли нельзядоверять. Я подумала, что Джилли попытается найти его и вытянуть какую-нибудьинформацию, которую потом использует против меня и моих близких.
– Что случилось дальше? – спросил Мейсон.
– Я хотела собрать для него немного денег. У меня не было ссобой достаточной суммы, поэтому я поехала к своим друзьям, у которых надеяласьнайти наличные. Я не стану упоминать их имен, но они одолжили мне три тысячидолларов. Они не хотят, чтобы их впутывали в это дело, и я думаю, что ихжелание вполне оправданно.
– Почему они хотят избежать огласки?
– Потому что они всегда хранят у себя дома несколько тысячналичными, и, если об этом узнают, они станут удобной мишенью для грабителей.
– Да, это вполне понятно, – согласился Мейсон. – Чтопроизошло потом? Вы собрали деньги и вернулись опять на яхту. Что случилось,когда вы поднялись на борт яхты?
– Ее двигатель работал вхолостую. Я привязала шлюпку,поднялась на палубу и вошла в каюту. Потом я увидела на баке фигуру человека,который сматывал якорную цепь. Я подумала, что это Фордайс. Я включила в каютелампу. Человек, стоявший на носу яхты, увидел свет, перехлестнул цепь черезкнехт на баке, повернулся ко мне и пошел к каюте.
Перед тем как войти, он замкнул сцепление, яхта тронулась сместа и пошла вперед малым ходом, волоча за собой часть якорной цепи.
– Продолжайте, – сказал Мейсон.
– Потом я поняла, что человек, которого я видела, был неФордайс, а Джилли. Я спросила его, где Фордайс, потом спросила, что он с нимсделал, но он ничего не ответил.
– Какая была погода? – спросил Мейсон.
– Густой туман.
– И яхта двигалась в этом тумане?
– Да.
– По какому-то определенному курсу или так, неизвестно куда?
– По курсу, который установил этот человек.
– Что было дальше?
– Я была испугана. Стала пятиться назад, а он началнадвигаться на меня. Я снова спросила, где Фордайс, но он только подходил комне, вытянув руки, как будто собирался меня задушить.
