– Но, ваша честь, – возразил Мейсон, – многие пункты,упомянутые во вводном выступлении окружного прокурора, не были представленысуду.
– Естественно, – отозвался Гамильтон Бергер, – я не обязанбыл представлять дело полностью. Кроме того, ваша честь, чтобы показать своюдобрую волю, я могу сказать, что некоторые свидетельства были получены нами ужепосле представления присяжным предварительного обвинительного акта.
– Суд объявляет десятиминутный перерыв, – провозгласил судьяСидгвик.
Мейсон повернулся к Сибил Харлан.
– Итак, – сказал адвокат шепотом, – он может все этодоказать?
Ее губы дрожали, когда она пыталась шептать:
– Я думала, меня никто не видел.
– Вы мне лгали? – спросил Мейсон напрямик.
– Я хотела… хотела, чтобы все выглядело немного лучше. Кактолько я поняла, что его застрелили, я сразу же сообразила, что револьвер вмоей сумочке…
– Знаю, – устало сказал адвокат. – Вы подумали: дай-ка ямалость обману этого идиота Мейсона, чтобы он был более прилежен в моей защите.Вы действительно отправились на вокзал, а оттуда на такси домой?
Она кивнула.
– Но только для того, чтобы сменить обувь и чулки.
– А потом позвонили мне с автостоянки?
Она снова кивнула.
– Я вернула револьвер в отсек для перчаток. Видимо, кто-тозаметил, что я делаю, взломал дверцу и вытащил револьвер, пока я была в вашемофисе.
– Это было после того, как убили Латтса?
– Конечно.
– Тогда как же получилось, что пуля, найденная в телеубитого, была выпущена именно из этого револьвера?
– Этого не может быть, мистер Мейсон. Или кто-то лжет, иликто-то подменил пули после того, как их передали в офис окружного прокурора.
– Не говорите глупостей, – сказал Мейсон. – Если мы будемвести линию защиты, основываясь на этой теории, вы окажетесь в газовой камеребыстрее, чем думаете.
Она не отвела глаз под его пристальным взглядом.
– А есть еще какая-нибудь теория, мистер Мейсон?
Адвокат все так же пристально смотрел на нее.
– Будь я проклят, если знаю. Это все, что у нас есть, нашединственный шанс. Пожалуйста, делайте так, как я вас прошу. Вы не относитесь ктипу людей, которым нравится лгать, – сказал он задумчиво. – Это чуждо вашейнатуре. Тогда почему вы мне лгали? Потому, что убили Джорджа Латтса?
– Нет.
– Тогда почему?
Миссис Харлан секунду колебалась, а затем излила на него то,что давно лежало грузом у нее на душе.
– Мистер Мейсон, я никогда в жизни не чувствовала себя такойдрянью. Я лгала вам. Я лгала потому, что… когда я заехала домой сменить туфли ичулки, ко мне зашла Рут Mapвел. Она моя ближайшая подруга. Ее дом рядом, икогда она увидела, что я вернулась на такси, Рут пришла узнать, что случилось.Она знала, что в салон красоты я уезжала на своей машине. Ну, я все ирассказала Рут. Вкратце обрисовала, что случилось. И Рут, обладающая трезвымумом и здравостью суждений, заявила, что раз я сразу же не обратилась вполицию, то сейчас уже, пожалуй, поздно. Я сказала ей, что намерена обратитьсяк вам, она полностью это одобрила, но заметила, что адвокаты лучше работают,когда верят в невиновность своего клиента. Она сказала, что первой линией моейобороны будет попытка сделать вид, что меня там вообще не было. Если меня никтоне заметил, если полиция отыщет настоящего убийцу, то меня даже допрашивать небудут, не то что подозревать. Потом она сказала, что если все же они смогутдоказать, что я там была вместе с Латтсом, то мне останется только утверждать,что я просто опасалась за свою жизнь. Она велела рассказать вам и всемостальным, что я слышала, как убийца бродил там, наверху, как я увидела руку спистолетом…
– А на самом деле вы этого не видели и не слышали?
Она покачала головой.
– А что же вы видели на самом деле?
– Ничего. Я сидела в машине и слушала радио. Я даже неслышала выстрелов. Это правда, мистер Мейсон. Когда мне надоело ждать, яподнялась в дом и увидела его мертвым. Конечно, убийца должен был быть в доме,и если бы я поднялась по лестнице слишком высоко, он мог бы выстрелить в меняили оглушить и убежать. Но, видимо, его единственной целью был Латтс. Когда онуслышал меня, то отступил в глубь дома. Он не хотел, чтобы я его видела. У меняхватило ума это понять. Если бы я увидела его лицо, ему пришлось бы убить именя. Поэтому я убежала.
– А как насчет ключей от машины? – спросил Мейсон. – Как вымогли слушать радио, если…
– Ключи были в гнезде зажигания, мистер Мейсон. И ядействительно включала радио.
– Громко?
– Достаточно громко.
– Мы провели эксперимент и установили, что оно должно бытьвключено на очень большую громкость, чтобы заглушить выстрелы.
– Значит, именно с такой громкостью оно и было включено,потому что выстрелов я не слышала. Вот все, что я могу сказать.
– Но полиция не нашла ключей в машине, – сказал Мейсон. –Они…
– Тут я допустила большую ошибку, мистер Мейсон.
– Вы допустили множество больших ошибок, – угрюмо сказалМейсон. – Так что с этим ключом зажигания?
– Я очень редко езжу в машине с кем-то еще. Обычно я ведусама. Так что, когда я вышла из машины, я автоматически прихватила ключи ссобой. Именно это я сделала, когда решила пойти и посмотреть, что делается вдоме: я выключила радио, извлекла ключ из гнезда, вошла в дом, обнаружила теломистера Латтса, повернулась и побежала прочь. Только дома я вспомнила про этотключ. Про ключи. Там была связка.
– И что же вы с ними сделали?
– А вот на этом, мистер Мейсон, меня не поймают. Я спряталаих там, где никто и никогда не сможет их найти.
– Рут Марвел знает, где они находятся?
– Нет. Никто не знает.
Мейсон вздохнул:
– Неужели вы не понимаете, что натворили? Если бы вы ссамого начала рассказали мне эту историю, я мог бы дать вам разумный совет.Вместо этого вы мне лгали. Теперь все висит на волоске. Более того, вы сделалигромадную ошибку, рассказав все Рут Марвел.
– Нет. Рут можно доверять, – ответила Сибил. – Она никомуничего не скажет.
– Откуда вы знаете? – спросил Мейсон. – Предположим,окружной прокурор вызовет ее в суд для дачи показаний. Когда вы говорите сомной, вы разговариваете с адвокатом. Все наши разговоры конфиденциальны изащищены законом. Но ничто из сказанного Рут Марвел не защищается законом. Еслипрокурор хорошенько ее припугнет, приведет к присяге и поставит насвидетельское место, ей придется или все рассказать, или стать косвеннойсоучастницей, виновной в укрывательстве.
