— Прямо как фабула рассказа.
— Ты-то какого хрена понимаешь в рассказах?
Виллани осмотрелся.
— Почитывал в свое время. Не спится что-то. — Он глотнул вина, глянул на постеры. — Хорошее вино, не пойло, — заметил он. — Жаль, оценить некому. Закурим?
— Давай.
— Завтра сдаюсь. Ты ведь уже сдался.
Никотин подействовал на Кэшина, как когда-то серфинг, — глаза покраснели и начали слезиться. Он глотнул из стакана.
— Не то что эта бочковая моча после обеда, — сказал он. — Сразу понятно.
— Привез один, я не мог отказаться.
— Тебе еще работать и работать, прежде чем поднимешься до этических стандартов. Ты что, уже встал или еще не ложился?
— Вика Зейбла помнишь?
— Да вроде на память не жалуюсь.
— Ну так вот… Вик сегодня получил пулю на парковке возле художественного центра, представляешь? Искусствоведы выискались… Они были в серебристом «мерсе», убийца сидел за рулем, радио орало вовсю, печка работала, и тот разрядил в Вика всю обойму. Одна пуля еще погуляла у Вика в потрохах, вышла у ключицы, попала в крышу…
Кэшин опять глотнул.
— А у него были друзья-левши?
— Ты прямо как коп из кино. Мы нашли двоих. Один в Сиднее, другого пока нет дома. Я только что оттуда. Сперва-то я подумал, что нам повезло.
— Ага, арест целой банды, полиции рукоплещут…
— В мечтах.
— Лори как?
— Нормально. Все так же. Достала меня уже. Вернее, оба мы друг друга достали.
— Что такое?
Виллани нервно затянулся, втянул щеки, выпустил три или четыре абсолютно ровных кольца дыма.
— И у меня, и у нее… кое-кто есть.
— Хм… Я-то думал, ты просто так, поглядываешь на сторону, и все.
— Ну… понимаешь… дома давно уже невесело. То я без задних ног приползаю, то Лори. Она все тащит на себе — и ночную работу, и скачки, и обслуживание в компаниях. Мы, бывает, по нескольку дней не видимся, веришь? Да что там! Даже говорили толком не помню когда. Только и талдычим: дела, счета, дети. Ну и вот… я познакомился с одной женщиной и уже на другой день захотел снова с нею встретиться.
— А Лори?
— Что — Лори? Она тоже времени не теряет. Нечего распечатки с мобильника оставлять где попало.
— Так вы квиты, получается. Один — один.
— Все дело в том, кто первый начал, где причина, а где следствие. Она сказала, что все из-за меня, что, если бы не я, ни за что бы не втрескалась в этого долбаного оператора. В Керне укатили, обслуживают какую-то поганую телевизионную бригаду. Сейчас на пляже, наверное. Трахаются под тропической луной…
— Невыносимо романтично, — сказал Кэшин. Слушать это было противно — Лори ему нравилась и, признаться, вызывала очень чувственные мечты. — Это оттого, что ты теперь шеф?
Виллани плеснул еще.
— Пашу как проклятый. От этого гондона штопаного, Уикена, совсем жизни нет — требует, чтобы я теперь отчитывался прямо перед ним, в обход Белла. Ни хрена не понимаю я в этой политике, а самое главное — и не хочу понимать. Вот Синго бы сюда! С ним у меня все ладилось.
Он вздохнул.
— У нас обоих с ним ладилось, — сказал Кэшин. — Не то что ладилось — как по маслу шло. Я к нему утром заскочу.
— Черт, надо бы и мне туда подъехать, но каждая долбаная минута на счету. Что там с Донни?
— Адвокат сказала, полицейские начали его доставать, приехали ночью, светили в окна, всех перебудили. Ты почему мне про Хопгуда не рассказал?
— Да думал, ты знаешь историю этого чертова Кромарти. Кстати, Донни, может, еще объявится.
— А может, и нет, — ответил Кэшин. — И ведь у нас против него ничего нет. Совсем ничего.
Виллани пожал плечами:
— Ладно, посмотрим. Проехали. Что думаешь насчет брата?
Кэшин и сам продолжал размышлять об этом.
— Неудавшаяся попытка самоубийства. Больше ничего об этом не знаю.
— Уэйн жив, неудачная попытка самоубийства. Нужно постараться еще. Брюс мертв. Да здравствует Брюс. Твой брат — гордость семейства, так?
— Да нет, — ответил Кэшин. — Просто умный, образованный. Ну, при деньгах…
Виллани снова налил.
— Да, вот оно, счастье! Не женат?
— Нет.
— Есть кто?
— Без понятия. Мы последний раз виделись, когда я был в больнице. Он даже не присел, все время по мобильнику названивал. Что с него взять — мы друг друга почти не знаем. Выполнил свой долг, вот и все.
— Прямо как у нас с Лори. Слушай, если ему нужен психиатр, так у меня есть один. К нему Бертран ходил, когда этот чертов хорват его пырнул. Не тот, к которому полицейские ходят, другой.
— Это хорвату психиатр был нужен. А Бертрану — хороший ремонт.
Так они и сидели, болтали о том о сем, курили; Виллани сходил в магазин, купил еще бутылку, открыл, налил.
— О работе думаешь? Времени у тебя теперь хватает. Думай сколько влезет.
— Да что я еще умею? — Кэшин начал ощущать последствия длинной дороги, визитов в госпиталь, выпитого вина.
— Все, что хочешь. У тебя голова на плечах.
— Я об этом не думал. Вернее, особенно не задумывался, не знал, чем бы заняться, слонялся без дела, занимался серфингом, а потом все как-то само собой получилось. Придурков много, но… Не знаю… Я не воспринимаю это как работу. — Кэшин глотнул из стакана. — Что это мы расфилософствовались?
Виллани почесал в затылке.
— Да я и сам не понимал, что в этом такого, пока не попал в убойный отдел. Ограбление — это было как-то не по-настоящему, вроде игры в полицейских и воров. А вот убийство — другое дело. Я у Синго этому научился. Отмщение за тех, кого лишили жизни. Он тебе это говорил?
Кэшин кивнул.
— Синго умел подбирать себе людей. Прямо нутром чуял. Помнишь этого растяпу Биркертса? А Синго взял его — и смотри, парень теперь звезда. А я беру таких, как Дав. Университет закончил, гонору хоть отбавляй. Черным быть не хочет, но и белым не желает.
— Он не пропадет, — заметил Кэшин. — Башковитый.
— Теперь вот добиваюсь справедливости для идиотов-наркуш, которых подстрелили прежде, чем они успели подстрелить других таких же козлов. А мне еще читают лекции о политике, учат, как правильно одеваться, как правильно обделывать дела. Теперь я понимаю, почему Синго хватил удар.
Они почти прикончили и вторую бутылку, когда Виллани сказал:
— Ты, наверное, порядком вымотался сегодня. Заведи будильник, если надо. Я, пожалуй, пойду спать.
