С ней ходить удобно. Моя сломалась утром. Отец обещал подобрать подходящую, но он забудет. У него много работы. Нас четверо у родителей. И расскажи, что интересного видел. – Она резко перескочила с одной темы на другую. – Мне все рассказывают. Интересно слушать.
– Раз ты любишь говорить с путниками, не слышала ли ты о слезах солнца? Это такой блестящий желтый металл, – рискнул Энгир.
– Желтый? – переспросила девочка. – Это такой цвет? А блестящий – это как?
– Ну, это когда… – Энгир замялся, не представляя, как объяснить слепому ребенку то, что его глазам казалось простым и привычным.
– Солнышко горячее, – вдруг сказала девочка. – Если оно заплачет, его слезы сожгут все живое и неживое. Солнце нас любит и греет. Оно не станет слезами губить нас.
Энгир не нашел что ответить, а девочка продолжала:
– Но я слышала от одного человека, что раньше жили на свете алыпы ростом с гору. Они бились с черными врагами и чудовищами. Кровь их, проливаясь наземь, становилась драгоценным металлом. Может, это и есть то, что ты ищешь?
– Может. – Энгир пожал плечами. – Только это сказки. Где же мне найти места былых битв? Вряд ли кто-то хранит память об этом.
– А как же Долина павших алыпов? – спросила девочка, болтая ногами. – Зачем-то ведь ее так назвали.
– Долина павших алыпов? – изумленно переспросил Энгир. – Ты знаешь, где это? Ты там была?
– Нигде я не была, – вздохнула девочка. – А даже если и побываю, то не замечу разницы.
– Прости, – непонятно за что извинился Энгир, сжав ладонью обе руки девочки. – Я поищу для тебя палку. Жди здесь.
Каждое утро, едва встав с постели, не успев умыться и причесаться, Агуна выходила из дома. Она шла на край поселения и вглядывалась вдаль – туда, куда уходила натоптанная тропа. В любую погоду Агуна стояла там и ждала, не покажется ли знакомый силуэт. Энгир мог явиться с любой стороны, и не обязательно по дороге. Но она вот уже две зимы ждала его на одном и том же месте.
Сердце болело об Энгире и предчувствовало беду. Агуна корила себя за тщеславие и спесь. Она вспоминала то улыбку его, то робкий взгляд, то пылкие просьбы стать его женой. Агуна стала тихой и печальной. С ее щек и губ понемногу исчезала краска, и отец волновался, что дочь задержалась в невестах.
К аилу Хозяина потянулись новые вереницы мужчин. Очередное сватовство разбивало обычную апатию Агуны. Она кричала, топала ногами и царапала себе лицо, пугая и сватов, и жениха.
– Возвращайся, – снова шептала она наутро, привычно стоя на дороге. – Я ничего больше у тебя не попрошу. Никогда, Энгир. Не нужны мне подарки. Ничего не нужно, кроме твоей любви.
Агуна полюбила Энгира и была готова бросить все и босиком пойти за ним, куда поведет дорога. Но слишком поздно смягчилась ее черствая душа. Энгир все не возвращался, а у Хозяина пропадало терпение. Он решил выдать Агуну замуж против ее воли и сторговался с первым же богатым женихом.
Силой уводил тот молодую жену из отцовского аила. Агуна билась в его руках, кусалась и выкрикивала проклятия. Обессилев, остаток пути она была покорной и спокойной, но слуги не спускали с нее глаз.
Муж привез Агуну в большой стан, о жизни в котором она раньше грезила. У нее было все: наряды, слуги, колесница, подруги, которые вели такую же праздную и пустую жизнь. Агуна тосковала и боялась, что Энгир вернется и не застанет ее. Ему, конечно, скажут, где искать, но что теперь можно поделать со всем этим?
За Агуной больше никто не следил, и она передвигалась по стану, когда и куда ей было угодно. Солнце еще не встало, но тьма уступила место белой туманной мгле. На траве густо лежала роса или то были капли ночного дождя. Агуна задрожала, после сонного тепла аила окунувшись во влажную прохладу рождающегося утра. Босые ступни и край подола вмиг намокли.
Она шла словно во сне, не глядя по сторонам, не обращая внимания на лай потревоженных собак и взгляды вставших спозаранку работяг. Шла, бездумно перебирая в пальцах бусы из ракушек каури.
За станом пролегло глубокое каменистое ущелье. На дне его виднелось пересохшее русло реки, забитое разным древесным мусором, который принесла когда-то вода. На краю этого ущелья и остановилась Агуна. Пальцы разжались, и бусы, брякнув, упали в траву.
– Энгир, – прошептала она и сделала шаг вперед.
– Не ходил бы ты туда, – посоветовал разговорчивый лесоруб, у которого Энгир спросил дорогу. – Дурное это место.
Она действительно существовала – Долина павших алыпов. Долго искал ее Энгир и вот стоял в половине дня пути от своей цели.
– Чем же оно дурное?
Лесоруб звонко шлепнул себя по плечу, прихлопнув впившуюся мошку.
– Разное там видят люди. Чаще всего – женщину. Высокую, с черными гладкими волосами. Она бродит там, словно ищет кого. Иногда слышно, как она поет на незнакомом языке. Свихнуться там можно. На ночь я бы точно не остался.
– А мне придется.
Энгир был спокоен. Единственное, чего он боялся, – что больше никогда не увидит Агуну. А что давно умершие люди могут ему сделать?
– Там что, курганы?
– Курганы? – усмехнулся лесоруб. – Ты хоть представляешь, сколько в них росту было, в тех алыпах-то? По сторонам оглядись. Эти горы – вот их курганы. Так и лежат они, сами горами став, по-прежнему охраняя нас от врагов. Не каждый в горы сунется.
– Пойду я, – решился Энгир. – Спасибо.
– Ну, как знаешь, – махнул рукой лесоруб. – Да только я предупреждал. Пусть духи тебя хранят. Ступай.
Энгир твердой поступью тронулся в указанном лесорубом направлении. За две зимы непрерывных странствий он стал тверже духом и выносливее. Он мог идти весь день без привала, и ноги не уставали. Он научился обходиться без еды по нескольку дней. В полной уверенности: в Долине павших алыпов его поиски увенчаются непременным успехом, Энгир даже не допускал мысли, что может не найти там слез солнца.
Тропинка круто шла вниз между исполинскими валунами, которые наверняка набросали здесь великаны алыпы. Взобравшись на один из таких камней, Энгир увидел Долину и обомлел. Совершеннее вида, вероятно, не существовало на свете. Луга сочно-зеленой травы в яркой россыпи цветов простирались до самого горизонта, где в голубой дымке угадывались далекие горы. Несмотря на то, что дождя не было, над долиной, одна над другой, висели сразу две радуги. Полноцветные и четкие, они изгибались крутыми дугами. При желании Энгир мог бы отыскать те места, где они соприкасались с землей. Нашлось в Долине и озерцо, на берегах которого Энгир сразу задумал расположиться.
Еще несколько часов он спускался и наконец достиг Долины. Трава местами доходила ему до пояса. Со всех сторон разливался звонкий стрекот тысяч кузнечиков. Энгир увидел пестрых бабочек с размахом крыльев шириной в его ладонь. Втянув свежий, пахнущий земными соками воздух, он засмеялся как ребенок и побежал. Примятая трава почти сразу же поднималась за его шагами. Задохнувшись от нахлынувшего восторга, Энгир упал плашмя наземь и перекатился на спину, раскинув руки и ноги. Через его запястье перебежала красноватая ящерка. Что здесь могло с ним случиться дурного?
Над озером, которое облюбовал Энгир, сновали зеленые и голубые стрекозы, порой неподвижно зависая на несколько мгновений. Рыба здесь тоже водилась. Об этом известили Энгира появлявшиеся там и тут круги на воде. За спиной у него, в одной вязанке с киркой, болталась самодельная острога. Ужин на сегодня был почти обеспечен.
Энгир решил отдохнуть до утра, а новый день начать с поисков. Ему не доводилось еще искать руду в земле. Его телу это, несомненно, покажется легче, чем дробить горную породу. Но едва различимые приметы, по которым Энгир опытным взглядом отыскивал железную руду, здесь не годились. Придется рассчитывать лишь на удачу и трудолюбие.
Ночью Энгиру приснилась песня. Виной тому, должно быть, стали рассказы лесоруба. Тихий женский голос искусно выводил затейливую медленную мелодию.
