более 60 % – в британскую зону, а большая часть остальных – в американскую. Многие из этих беглецов пересекли границу в Берлине, где было создано временное жилье для их содержания до тех пор, пока их не переправят (обычно по воздуху) в Западную Германию. Исходя из только что приведенной цифры, этот поток с момента окончания войны должен был составлять в среднем 1700 человек в день.
Добавление около 10 млн человек к обычному населению Германии чрезвычайно усугубило проблемы союзных и германских властей. И без этого притока условия жизни были непростыми, а жилья катастрофически не хватало. Как бы то ни было, использование всех доступных площадей, импровизированные лагеря и приемные центры не могли решить проблему, и люди по-прежнему были вынуждены жить в весьма стесненных условиях.
Лучше всего обстояли дела в русской и французской зонах, в первой – потому, что приток с Востока в значительной степени компенсировался оттоком на Запад, во второй – потому, что она находилась дальше всего от этих потоков, а также потому, что французские власти, уязвленные тем, что их не допустили к Потсдамской конференции, использовали это как причину отказа принять организованные партии беженцев. В зоне Соединенных Штатов, однако, прибывшие в целом увеличили население на 20 %: в Британии эта цифра составляла всего 18,4 %, но, поскольку население здесь изначально было более многочисленным, а жилье – скуднее, этот показатель был сопоставим.
В обществе редко рады чужакам, даже если они говорят на одном языке с местными. Многие беженцы были выходцами из семей, которые поколениями и даже веками жили за пределами Германии; в некоторых случаях только их речь была едва ли не единственным, что в них осталось от немцев. В некоторых районах приток беженцев целиком изменил характер населения. Так, в земле Гессен, которая являлась преимущественно протестантской, образовался примерный баланс между протестантами и католиками; то же самое произошло в Вестфалии. В Баварии, где в большом количестве осели судетские немцы, их влияние быстро дало о себе знать. Все это, естественно, не приветствовалось коренным населением, которое возмущалось тем, что его заставляют делить свои дома с чужаками или платить дополнительные налоги, необходимые для оказания им помощи. Некоторые из беженцев обладали энергией и способностями и приносили пользу; такие люди довольно быстро приживаются в новом окружении, но не всегда пользуются там популярностью. Многие другие были старыми, больными, ни к чему не способными или весьма посредственными; не каждый мужчина или женщина средних лет, внезапно лишившись устоявшегося положения в жизни, может начать строить ее заново. Такие люди становятся изгоями сообщества, которые не могут работать в полную силу и, скорее всего, останутся для него обузой до самой смерти.
Беженцы стекались в деревни, а не в города, потому что именно в сельской местности сохранились нетронутые дома[57]. В результате в деревнях стало слишком многолюдно. Поэтому проблема беженцев заключалась не в промышленном пролетариате, а в нищете сельского населения.
В итоге присутствие беженцев стало вечным раздражителем в Германии, особенно в Западной Германии. С одной стороны, коренные жители испытывали от них неудобства и хотели от них избавиться. С другой стороны, сами беженцы возмущались своей высылкой, негодовали по поводу того, как неласково их принимали соотечественники, и тосковали по своим старым домам и той жизни, которую они прожили раньше (без сомнения, приукрашенной в золотой дымке памяти). Единственное, что, возможно, объединяло обе стороны, так это убежденность в том, что их проблемы могут быть решены, если вернуть утраченные земли за Одером. Вероятно, учитывая использование нацистами немецких меньшинств за рубежом в качестве предлога для вмешательства и завоеваний, было неизбежно, что после поражения Германии те государства, в которых проживали такие меньшинства, должны были их изгнать. Ожидать, что чехи, например, позволят судетским немцам продолжать заселять жизненно важные пограничные районы, в свете событий 1938 года означало бы просить их игнорировать историю. Потсдамская конференция лишь признала и попыталась урегулировать свершившийся факт, но была бессильна остановить ход событий. И Рузвельт, и Черчилль согласились с тем, что значительная территория Восточной Германии должна отойти к полякам, даже если они не согласятся с линией вдоль западной Нейсе. На самом деле ответственность за возникшую ситуацию несли нацисты, – не западные союзники, не русские и даже не чехи с поляками. Но думать, что несчастные жертвы этой политики осознают, кто именно виноват, в свою очередь, значило бы ожидать слишком многого от человеческой натуры – и даже если бы они это и осознали, их положение не стало бы менее неприятным, а негодование – более слабым.
Такое положение дел предопределило довольно радикальную политику. Единственным способом избежать этого было достижение такого уровня благосостояния в Западной Германии, при котором сами беженцы и их навыки пришлись бы ко двору и, следовательно, им можно было легче обустроиться на новых местах. Но задействовать их всех в сельском хозяйстве не представлялось никакой возможности. И это выявляет еще один недостаток Потсдамского соглашения. В то время как в одном из его разделов ставилась задача лишить Германию значительной части ее промышленности, в другом содержалось настоятельное требование эту промышленность развивать.
Нельзя сказать, что беженцы селились исключительно в промышленных районах; как уже объяснялось выше, происходило как раз наоборот, так что решение их проблем предполагало либо дальнейшее их перемещение, либо создание промышленности в новых районах. В какой-то степени произошло и то и другое, и в сочетании с восстановлением немецкой экономики, это в значительной степени сгладило проблему беженцев. Тем не менее наличие в Германии такого количества живых напоминаний о потерянных страной территориях по-прежнему стимулирует националистические чувства, и нет никаких сомнений в том, что серьезный экономический спад сразу же вернет проблему беженцев в центр внимания. Ведь рецессия ведет к крайним мерам, к которым в любом случае подталкивает беженцев их печальный опыт, а поскольку многие из них живут «на грани», рецессия бьет по ним сильнее, чем по другим. Проблема, конечно, не является постоянной. К 2000 году останется мало немцев, которые смогут вспомнить, какой была жизнь за Одером. Но эта дата сама по себе дает представление об опасности, через которую предстоит пройти Европе.
Глава 9. Вопросы экономики
Тупик, в котором оказались центральные административные отделы
Всю осень 1945 года специальный комитет Управления экономики работал над разработкой плана «Уровень промышленности», который должен был перевести в конкретную плоскость положения Потсдамского соглашения и позволить составить список материалов, подлежащих вывозу в качестве репараций из западных зон. Но задолго до того, как
