британской зоне, где в июне 1946 года оставалось 350 000 человек.
Русские потребовали принудительной репатриации прибалтов и украинцев, которые составляли значительную часть от общего числа, на том основании, что все они являлись гражданами СССР, но в этом было отказано. Другие негерманские беженцы продолжали стекаться в Западную Германию с более «дальнего» востока до апреля 1947 года, когда, в надежде остановить этот поток, для вновь прибывших были закрыты центры сбора; тогда в западных зонах насчитывалось 649 000 человек[55]. Для этих людей постепенно были организованы официальные и менее официальные пути эмиграции в Великобританию, Западную Европу, Палестину, Северную и Южную Америку и другие страны, но это не имело почти никакого эффекта в период, охватываемый данным томом. Более того, как правило, уезжали молодые, более способные и респектабельные люди, а оставались пожилые, немощные, некомпетентные и всякого рода нарушители общественного порядка. Туманные перспективы ухудшали моральный дух. Эти люди получали более высокий паек, чем немцы, а для его выдачи ввозились дополнительные запасы, и, поскольку за питание этих людей в любом случае отвечали органы по оказанию помощи, их не заставляли работать. Хотя в их присутствии в стране были виноваты немцы, эти люди являлись бременем для германской экономики и постоянным источником проблем.
3. Перед окончанием боевых действий многие немцы, проживавшие в восточных провинциях или в негерманских странах Восточной Европы, бежали, опасаясь наступающих русских войск. По имеющимся данным, к моменту прихода американцев в зоне Соединенных Штатов находилось 1,5 млн человек. Если кто-то из них и возвратился в свои старые дома, чтобы вернуть оставленные вещи или попробовать жить в новых условиях, то они потом почти наверняка снова отправились на Запад[56].
4. Не успели поляки, чехи и венгры сбросить с себя германское ярмо, как, вспомнив, как нацисты использовали немецкие колонии в их среде, они принялись изгонять членов этих колоний и отправлять обратно в Германию. Как мы уже видели, то же самое происходило в тех районах Германии, которые русские передали под управление Польши. Как и следовало ожидать в первые моменты после победы, эта операция была поспешной, неорганизованной и по сути своей бесчеловечной. Жертвы были вынуждены оставлять многое из своего имущества и большую часть денег. Несмотря на хаотичный транспорт, они пробирались через всю Европу и прибывали едва живыми и обездоленными в советскую зону, откуда пытались потом пробраться на запад, но западные союзники, чтобы управиться с большой массой перемещенных лиц, перекрывали границы.
Именно эта ситуация привлекла внимание государственных деятелей в Потсдаме, они потребовали соответствующего доклада от Контрольного совета и, в ожидании его, обратились к польскому, чехословацкому и венгерскому правительствам с просьбой о временной приостановке вышеупомянутых высылок. Эта последняя просьба была в значительной степени проигнорирована, и даже в тех случаях, когда она все-таки была удовлетворена, жизнь немецкого населения максимально осложнялась с помощью таких средств, как отказ в выдаче продовольственных карточек, отказ в найме на работу и так далее. Вот что произошло, например, в Бреслау 6 октября, за двадцать дней до того, как план союзников был готов к представлению в Контрольный совет:
«Рано утром пять польских ополченцев приказали школьному учителю и его жене в течение десяти минут покинуть их квартиру. Все деньги у него отобрали. После прибытия в пункт сбора вместе со 130 другими людьми его и без того скудная ручная кладь была подвергнута осмотру и значительно облегчена… На телегах всех доставили на станцию и погрузили в фургоны для скота, где в антисанитарных условиях продержали взаперти с шести часов вечера до шести утра. Переправка длилась одиннадцать дней, и почти каждую ночь несчастных пассажиров обирали грабители».
В том виде, в котором план был окончательно утвержден Советом 20 ноября, он предусматривал перемещение не менее 6 650 000 человек. Из Польши и с оккупированных Польшей территорий должны были прибыть, по возможности морским путем, 3,5 млн человек: 2 млн из них должны были отправиться в русскую зону, остальные – в британскую. Один и три четверти миллиона судетцев из Чехословакии должны были отправиться в зону Соединенных Штатов, а 750 000 – в русскую зону. Полмиллиона из Венгрии должны были отправиться в зону Соединенных Штатов, а 150 000 из Австрии – во французскую. Перемещение планировали начать 1 января 1946 года, и оно было рассчитано на семь месяцев: в течение первых трех месяцев предстояло переместить лишь пятую часть от всего количества. В пути беженцам было обещано питание и медицинская помощь. Более поздние соглашения предполагали, что они прибудут со всем имуществом, которое смогут с собой унести, и с суммой до 500 рейхсмарок на каждого.
Составить план – это одно, но, как часто бывает, добиться его выполнения – совсем другое. Первая партия немцев из Польши прибыла в британскую зону лишь 26 февраля. 11 апреля британские власти опубликовали заявление, в котором обвинили польское правительство в невыполнении своих обещаний. Условия переезда были неудовлетворительными, и только помощь России позволила избежать серьезных осложнений в пути. Среди прибывших была неоправданно высокая доля больных, старых и изможденных людей.
Вплоть до июня лишь 18 % прибывших были мужчинами, а из них 40 % оказались непригодны для работы. Прибывшие в зону США из Венгрии и Чехословакии находились примерно в таком же положении и также были обездолены. Чехи старались не отпускать молодых и способных работников. Жалобы, поданные по всем этим вопросам, привели к некоторому улучшению ситуации, но в целом условия так и не стали удовлетворительными, а цена всего этого в виде человеческих страданий была слишком высока. Весь процесс занимал больше времени, чем предполагалось изначально; он был остановлен зимой 1946/47 года, когда ни британская, ни американская зоны так и не получили нужного им количества людей.
5. Наконец, были и немцы, бежавшие из советской зоны в западные. Их поток еще не был слишком большим: он увеличился позднее. С одной стороны, условия жизни в русской зоне до конца 1947 года оставались относительно неплохими. С другой стороны, потребовалось некоторое время, чтобы «народная демократия» была признана фикцией; многие некоммунисты неохотно приходили к выводу, что могут найти в ней место, лишь пожертвовав своими принципами. К тому же перескочить из зоны в зону было легко, и люди, чье социальное происхождение заставляло их опасаться оставаться в Восточной Германии, делали это наряду с изрядной долей торговцев, черных дельцов, преступников и агентов. Некоторым из них пришлось проделать даже больший путь с востока. В октябре 1946 года было подсчитано, что 922 000 жителей русской зоны попали на Запад, из них чуть
