class="p1">Г р а ф Х р е п т о в и ч — обер-камергер его величества.
М а й о р К у р н е е в — дежурный при особе градоначальника.
С е р г е й Г о л о у ш е в — студент Петербургского университета.
Л е ж е н — владелец оружейного магазина.
П р и с я ж н ы е.
Персонажи цирковые
П р и с т а в.
Р ы ж и й к л о у н.
«Н а н а й с к и е м а л ь ч и к и».
Ц ы г а н с м е д в е д е м.
Р я ж е н ы е.
Б а р а б а н щ и к и.
Персонажи театральные
Н и к о д и м.
С а м о х и н.
Ф и т и н ь к о в с к и й.
Н ю ш а и К с ю ш а.
Ф р а н т о в а т ы й к у п ч и к.
Е г о б а б к а.
Ж е н а К е с с е л я.
Е л е н а М и х а й л о в н а Г р а н д и е в с к а я.
Е е д е д.
Е е м а т ь.
Е е б р а т - г и м н а з и с т.
Е е с е с т р а - г и м н а з и с т к а.
Ч а с о в ы е, а д в о к а т ы, д а м ы, п р и д в о р н ы е, а р т и с т ы, г о с т и н а б а л у, п р о с и т е л и, с т у д е н т ы, м о н а ш к а, г о р н и ч н а я, п р о х о ж и е н а Н е в с к о м.
И р и н а С т е п а н о в н а.
П р а с к о в ь я Н и к о л а е в н а.
1 - й б и л ь я р д и с т.
2 - й б и л ь я р д и с т.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
На авансцену выходит п р и с т а в. В руке у него жезл с бубенцом. Пристав дважды ударяет жезлом в пол. Дзинь-дзинь! — звякает бубенец.
П р и с т а в (оглядев зал). Уважаемые женщины, уважаемые мужчины и уважаемые прочие, ежели таковые в зале имеются… Ха-ха! Я имею в виду, конечно, детей… Усаживайтесь поудобнее, ибо вам предстоит провести здесь ровно два часа и двадцать минут… Эй, билетеры! Заприте покрепче двери и поплотнее задерните шторы на дверях, потому что до антракта никто из зала не выйдет… А теперь, уважаемая публика, разрешите представить вам… декорацию. Перед вами зал судебных заседаний. Вот кресло председательствующего. Оно украшено орлом. Это свидетельствует о том, что председатель суда наделен полномочиями чрезвычайными… По бокам два кресла поменьше, и орлы поменьше, и полномочия поменьше. А попросту сказать — никаких полномочий… И вот, изволите видеть, высокий пюпитр. Это место прокурора. Мы нарочно попросили сделать его похожим на пульт управления. Прокурор отсюда ведет наступление на обвиняемого, нажимая невидимые кнопки. Можете убедиться (поворачивает пульт) — кнопок не видно. Он нажимает эти невидимые кнопки и приводит в движение… ну, эту… как ее?.. машину… Ну, подскажите… Склероз!.. Государственную машину!.. А за этим столиком будет адвокат. Вот оно — равенство сторон. Весы Фемиды!.. Сейчас мы бросим на одну чашу весов доказательства преступления, на другую — доказательства невиновности, на третью… Впрочем, третьей чаши нет… И наконец, скамья, предназначенная для героя нашей истории. (Поднял скамью, показал.) Скамья как скамья. Деревянная скамья.
Раздалась барабанная дробь, на сцену вышли к о н в о й н ы е с шашками наголо и встали по бокам скамьи.
Сколько на этой скамье…
Он хотел провести ладонью по отполированной временем доске, но скрестились шашки, преградив ему дорогу.
Виноват… Прошу прощения… Я не учел, что стоит вам только встать по краям обыкновенной деревянной скамейки, как она превращается в скамью подсудимых… Покорнейше прошу прощения, тысяча извинений… Ах, как изменяет человек вещи… Частушки «Человек меняет вещи». (Поет.)
Он из палки сделал пику,
Заточив ее конец,
Этой пикой в сердце тыкал —
Был живой, теперь мертвец.
Мне простят пример зловещий:
Человек меняет вещи.
Красота, красота!
Ах, какая красота!..
На стене висит картина:
Солнце в небе, в поле рожь.
Пририсуем властелина —
Вместо правды станет ложь.
Это вам пример похлестче:
Человек меняет вещи!
Красота, красота!
Человек меняет вещи!
Ах, какая красота!..
Но это уж лирическое отступление… Итак (дзинь-дзинь!), мы начинаем представление под титлом «История одного покушения»!.. Ну-с, кого же мы сюда посадим? (Указал на судейские места.) Впрочем, главное в креслах. Раз кресла есть, найдется и кому в них сесть… Но прежде всего, конечно, скамья подсудимых!..
Дзинь-дзинь!.. — высвечивается скамья подсудимых. И тут же раздаются гомон и крики. На левой игровой площадке — пикник. Гардемарин Ф и т и н ь к о в с к и й, В е р а, М а ш а и Н и к о д и м в студенческой куртке, гимназист С а м о х и н и сестры Рыбейко — Н ю ш а и К с ю ш а — сидят вокруг расстеленной на траве скатерти.
С а м о х и н. Господа, тост!
Ф и т и н ь к о в с к и й. За успехи нашего доблестного…
С а м о х и н (заиграл на губах марш лейб-гвардии Преображенского полка). Ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту!..
В е р а. Самохин!
Н и к о д и м. Продолжайте, адмирал.
Ф и т и н ь к о в с к и й. Я предлагаю тост за успехи нашего доблестного флота в Босфоре!
К с ю ш а. Браво! Браво!
В е р а. А что мне врата Цареграда? Что я, вещий Олег, что ли?
С а м о х и н (принялся декламировать).
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам…
Н ю ш а. Это свинство! Как вы смеете так говорить, когда Серж на позициях.
С а м о х и н.
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам…
Ф и т и н ь к о в с к и й. Годины испытаний, господа, требуют от каждого своей лепты.
Н и к о д и м. Личный героизм капитана Рыбейко заслуживает всяческого уважения. Но ради чего все это?
Ф и т и н ь к о в с к и й. И вас не трогает милосердие государя, возвысившего свой голос в защиту невинно угнетенных?
Н и к о д и м. Как не трогает? Но неужто ближе Туретчины невинно угнетенных не сыскалось?
М а ш а. Скучно, господа, скучно. Либо купаться, либо играть в какую-нибудь игру.
Ф и т и н ь к о в с к и й (вытащил маленький монтекристо). Давай-те, господа, устроим гадание по-гусарски.
Н ю ш а. Как это?
Ф и т и н ь к о в с к и й. Нет ничего проще. Берется книга — роман. Желательно чувствительный. Вырываются все листы и по команде подбрасываются вверх…
К с ю ш а. Как интересно, как интересно!..
Ф и т и н ь к о в с к и й. И все стреляют. Кто какой лист подстрелил, тому какая судьба.
Н ю ш а. Но у нас только один пистолет.
Ф и т и н ь к о в с к и й. Тем лучше. Будем стрелять по очереди. Первые — дамы. Давайте книгу!.. Господа, неужели ни у кого нет книги?
Н и к о д и м. Эх, фьюйть-теньковский, зря раззадорил.
Ф и т и н ь к о в с к и й. Я прошу вас, господин студент, впредь не высвистывать моей фамилии.
М а ш а. Никодим, немедленно извинитесь.
Н и к о д и м (щелкнул каблуками). Прошу меня извинить. Я больше никогда не буду произносить вашу фамилию фьюйть-теньковский.
С а м о х и н. Есть выход! Давайте гадать по газете! (И, поспешно сложив газету много раз, принялся рвать ее по сгибам.) Прошу вас, мадмуазель Артемида. А ву ле премье ку[1]. (И принялся накручивать себе на голову чалму из салфеток.) А я буду хиромантом, звездочетом и толкователем снов.
Н и к о д и м (вложив Вере в руку пистолет). Адмирал, командуйте!
Ф и т и н ь к о в с к и й (поднял руку с платком). Товсь!
В е р а. Ой, я не попаду. Никодим, я не попаду. Никодим, не бросайте, я не попаду!..
Ф и т и н ь к о в с к и й (махнул платком). Пли!
Никодим подбросил вверх пачку аккуратных квадратиков газетной бумаги, листки разлетелись и, плавно покачиваясь, начали опускаться.
М а ш а (в азарте). Стреляй! Стреляй!
В е р а. В какой?.. В какой?.. Ой, я не знаю! Ой, я не попаду!..
Первые листки уже падали на землю.
Ф и т и н ь к о в с к и й. Стреляйте!
Вера выстрелила.
С а м о х и н. Есть! (И поднял простреленный листок.) Вильгельм Тель в юбке. (И принялся читать торжественным голосом.) «Как нам сообщают, во вторник 26 июля 1877 года принц Ольденбургский выезжает в Петербург».
Н ю ш а. Судьба! (И захлопала в ладоши.)
Н и к о д и м. Слава принцессе Ольденбургской!
Ф и т и н ь к о в с к и й. Виват!
Н и к о д и м. Многие лета, многие лета…
В с е (подхватили). Многие ле-е-ета-а!..
С а м о х и н (подняв с земли обрывок газеты). Эх,
