Время опять затормаживает свой ход. Не знаю, сколько мы так целуемся, пока я не обнаруживаю себя лежащей у Макса на голой груди, на ковре возле холодного камина. Пытаюсь прийти в себя, чуть отодвигаюсь от его мощного тела и быстро моргаю, заставляя проясниться сознание. По крайней мере, я еще полностью одета, только куртка валяется в стороне под чужим серым свитером. Значит, я не проморгала потерю собственной невинности.
Мужчина одним движением возвращает меня назад, припечатывая талию к своему теплому боку, нежно целует в кончик носа и, предвосхищая мои вопросы, шепчет тихо, обдавая свежим дыханием, заставляя покрыться мурашками кожу:
– Светило сохранит твой путь, а Древо Жизни даст потомство нашему роду.
Я знаю ответ, с моих уст почти срывается привычная фраза «Светило хранит все дороги», но останавливаюсь, когда до замутненного сознания доходит смысл слова «нашему».
***
Вырываюсь из его объятий, благо Макс больше не делает попыток меня удержать, и сажусь, заглядывая ему в лицо:
– Что значит «нашему»?
Исаев ухмыляется, приподнимаясь на локтях. В таком виде, с растрепанными волосами и обнаженный по пояс, он выглядит еще более мужественно и соблазнительно, разве что тестостерон через край не льется. Ни единой унции жира, сплошные мышцы. Дорожка из светлых волос, покрывающих широкую грудь, тянется вниз, за край низко спущенных на бедрах джинсов. Следую за ней взглядом и сглатываю, с трудом отвожу глаза в сторону и смотрю ровно посередине над переносицей Макса.
Этот маневр не ускользает от внимания мужчины; он улыбается во весь рот, заставляя меня сгорать от смущения.
– Это все, что ты хочешь спросить? – с иронией говорит Макс, и я словно выхожу из транса, сбрасывая путы его шарма и обаяния.
– Ты Максимилиан, да? – выдыхаю охрипшим от волнения голосом.
– Меня зовут Максим, – продолжает надо мной забавляться он. – Исаев Максим Алексеевич.
Я с раздражением пинаю мужчину ступней и собираюсь встать, но он перехватывает меня за руку, привлекая к себе на колени.
– В этом мире, по крайней мере, – добавляет Макс и утыкается носом сзади, в основание шеи. – Ты волшебно пахнешь!
Он снова не дает мне подняться. Без усилий удерживает одной рукой, второй отводит в сторону волосы и быстрыми, звонкими поцелуями прокладывает дорожку вниз по позвоночнику и обратно, оттягивая широкий ворот тонкого свитера. В памяти тут же всплывают моменты из сна, когда мы стояли у открытого окна, зазывая ворона.
– Макс! – пытаюсь призвать его к конструктивному диалогу я, вжимаю голову в плечи, закрывая доступ к шее. – Ты Страж или нет?
Он шумно и картинно вздыхает, прижимает меня покрепче и встает со мной на руках, затем скидывает зайца на пол и усаживает в кресло сопротивляющуюся ношу.
– Холодно, – отмечает Исаев и отходит к двери, собирает поленья в охапку. – Посиди пока там, не маячь перед глазами.
Опираюсь на подлокотники, не собираясь подчиняться его указанию, но он предвосхищает мой порыв:
– Я серьезно. И так от тебя башню сносит. А теперь… – Макс не договаривает, молча разжигает камин.
Жду, пока поленья не займутся дружным треском под ярким оранжевым пламенем. Зачарованно любуюсь видом перекатывающихся мускулов на спине мужчины, не понимая, зачем медлит, ведь разговора все равно избежать не удастся. Но потом до меня доходит, какая я все-таки незрелая и зеленая. Он скрывает следы своего возбуждения, отворачиваясь и занимаясь делом, переводит дух. И причина его неудобного положения – это я. Уши опять покалывает от прилива крови.
Макс поднимает с пола наши вещи, вешает куртку на стойку для одежды. С некоторой долей досады наблюдаю, как натягивает пуловер, скрывая от меня свое сильное, покрытое шрамами тело воина. Следы былых сражений? У меня тоже есть парочка глубоких ссадин после тренировок с гномами, но они не идут ни в какое сравнение с его зажившими рублеными ранами.
Он подходит ко мне, заворачивает вверх рукав моей кофты и кивает, соглашаясь сам с собой.
– Что? – теряю терпение я.
– Да так. – Макс замолкает на пару секунд. – Хотел окончательно убедиться, что ты пришлец.
Эврика! Наконец-то хоть какая-то правда из его уст, а не мои догадки!
– И как моя рука служит этому доказательством? – спрашиваю я с большим вызовом, чем намеревалась.
Он устраивается у моих ног, обнимает колени, утыкаясь в них лбом. Выгодная и хитрая позиция: не сбегу, и пялиться на меня не нужно, раз Исаева так дразнит мой внешний вид.
– Ты поранила руку, когда выбежала мне навстречу, – поясняет мужчина, а я начинаю соображать, к чему он ведет. Сейчас предплечье в редких царапинах, а не со стесанной кожей, как месяц назад. С четверга до понедельника точно бы не успело зажить.
– Хм, – мычу я неопределенно, а Макс поднимает голову.
– Задавай свои вопросы.
– Ты Страж Ордена Черного Дерева, – повторяю я, – и ты Максимилиан?
– Да, – не уходит от ответа он.
– И давно ты знаешь, что я пришлец?
– Как сказать. Смотря в каком времени мерить – в нашем или по Тривинду.
– Да уж скажи как-нибудь.
– Начал подозревать, когда нес тебя сюда, в тот день, когда ты «играла в фанты», – делает пальцами кавычки Макс. А он так и не поверил в мою маленькую ложь. – Ты открыла глаза, и я увидел золотой блеск. Но это было так быстро, что я засомневался. Думал, показалось. Все же вокруг сверкает.
Вслед за мужчиной смотрю в направлении окна. Даже через забор и начавшуюся метель видно праздничную иллюминацию на крыше дачи Ивановых. А я совсем забыла, что глаза моего Стража тоже горели огнем при первой встрече, но тогда я списала все на травму при падении.
– Я убегала от ворона, – признаюсь я тихо. – Мне казалось, он заклюет меня насмерть.
– Потому что ты побежала, – улыбается Макс. – Ворон, скорее всего, офигел от такой наглости. К ним обычно с почтением, с трепетом, а ты удирать.
Решаю не озвучивать тот факт, что нечем было шандарахнуть бешеную в моем понимании птицу.
– И что, отныне я у нее в черном списке?
– Ты ее не один раз же видела?
– Нет.
– Больше не нападала?
Отрицательно качаю головой.
– Тогда все в порядке, – он легонько щелкает меня по носу пальцем. – У каждого пришлеца свой ворон. Древо не посылает одного и того же за разными людьми.
– И у тебя есть свой?
– Конечно, – уверяет Макс. Он поглаживает меня по задней стороне голеней, мешая сосредоточиться. – В Обители знают, как с ними управляться. Очень ручные и умные птицы.
– Ты живешь в Обители, да?
– Я живу здесь, – окидывает взглядом помещение мужчина.
