Кроме Лары. Она тоже казалась ему не такой, как все, но в конце концов показала свое истинное лицо – лицо стервы, для которой на первом месте она сама.
Внезапно Хавьер останавливается.
– Идем? – кричит он громко, чтобы все слышали. – Пабло пришел.
– Vamo-nos[81], – отвечает Маттиа, отбивая «пять». Они снова трогаются в путь, и через несколько метров встречают Пабло, идущего навстречу. Он приветствует Хавьера с безграничным энтузиазмом, затем целует Бьянку в обе щеки.
– ¡Hola, guapa! – затем наклоняется и шепчет ей на ухо, глядя на Маттиа: – ¿Y el, quién es?[82]
И действительно: кто? Она и сама хотела бы знать. Друг? Случайный знакомый, с которым она попрощается через несколько дней? Редкий и загадочный сюрприз, от которого захватывает дух?
– Es un amigo[83], – отвечает она наконец и представляет его: – Маттиа – Пабло. Пабло – Маттиа.
– Encantado[84]. – Они пожимают друг другу руки и легонько хлопают друг друга по плечу.
– Ну что, куда пойдем ужинать? – спрашивает Маттиа, окидывая всех троих взглядом.
– Vamos a La Torreta[85], – предлагает Пабло. – Вон там, наверху. – Он машет в сторону каменной арки, открывающейся в древних стенах.
– О да, там очень вкусно кормят! – воодушевленно подхватывает Хавьер. Бьянка и Маттиа улыбаются и кивают: эти двое – просто душа компании, уникальная пара, и им ничего не остается, как только следовать за ними по улочкам старинного города Дальт Вила.
По пути они встречают гитариста, выступающего прямо на улице. Звуки гитары отражаются от стен, обволакивая их сладостной грустью, а узенькие улочки служат естественным усилителем.
– Soy el fuego que arde tu piel, soy el agua que mata tu sed[86]… – начинает подпевать Маттиа.
– Ты знаешь эту песню? – удивленно спрашивает Бьянка. – Кто бы мог подумать, что ты такой знаток музыки! – улыбается она.
– Да прекрати! – смеется он в ответ. – Просто это саундтрек к сериалу «Нарко», я его смотрел по Нетфликс.
– А, американский, из тех, где всех убивают? – Она качает головой. – Я такое не смотрю – потом всю ночь спать не буду.
– Это потому что ты слишком чувствительная. – Он ловит ее взгляд и непроизвольно берет за руку. Бьянка не отдергивает руку, и они идут дальше. Какая у Маттиа сильная и нежная рука. От нее исходит такое спокойствие, которого она давно не испытывала рядом с мужчиной. Этот жест для него сильнее, чем поцелуй, это ощущение из тех, что проникают до глубины души и приносят за собой тысячу других эмоций. В последний раз он испытывал такое рядом с Ларой. Ради нее он готов был убить, совершенно потерял голову от любви. Но теперь он стал совсем другим и ничего не хочет знать о любви. Слишком много ему пришлось страдать, и все впустую. И так же мягко, как прежде взял ее руку, Маттиа ее отпускает, ослабив хватку.
Затем поворачивается и с улыбкой смотрит на нее, но в глазах – грусть.
«Почему он отстранился? И почему у него такой печальный взгляд?» – думает она. Может, ей все привиделось?
Да, Бьянка, потому что это удивительно. И все хорошо.
Маттиа
Это сильнее меня. Если бы только мог освободиться от этого горького воспоминания, вычеркнуть из памяти тот кусок жизни, который больше мне не принадлежит… Я пытаюсь, но ничего не выходит. Эта глубокая рана еще открыта, и сколько бы ни старался, она все никак не зарубцуется, нет-нет да и раскроется и снова начнет кровоточить. Незаживающая рана, которую оставила мне Лара. Я был уверен, что это женщина всей моей жизни, но она разрушила мою жизнь в один момент. Всякий раз, думая о нашем последнем ужине, чувствую себя идиотом. Я все приготовил – полдня стоял у плиты. Хотел, чтобы все прошло на высшем уровне, а не в бездушных стенах ресторана; выбрал искренность моей мансарды на виа Спалато – она стала нашим миланским гнездышком.
Она, как обычно, вернулась из редакции женского журнала, где работала директором отдела моды. Красивая, безупречная, с идеально гладким каре, четким контуром помады. Отбросив туфли в угол у входа, она босиком подошла ко мне – как раз когда я в гостиной зажигал свечу с ароматом малабарского перца – ее любимым – в центре столика, накрытого на двоих.
– Что празднуем, Мэтт? – спросила она этой своей снобистской интонацией. Стройная и нервная, типичная «жертва моды». У нее была привычка в каждую фразу вставлять английское словечко.
– Ничего особенного, princess[87]. Просто хотел сделать тебе сюрприз. – Без всяких объяснений я принялся накладывать закуску из тунца.
– М-м-м, надеюсь, ты не собираешься за что-нибудь попросить прощения? – С улыбкой подмигнула она, явно не подозревая, о чем я собирался ее попросить.
– Кто знает… – уклончиво ответил я.
Потом Лара принялась поглощать еду со своей обычной поспешностью, слегка рассеянная и погруженная в свои мысли. Самое главное – мне и это в ней нравилось. Итак, спустя полчаса мы уже приступили к десерту. Я достал из холодильника шоколадный пудинг и, прежде чем вернуться к ней, проверил: кольцо все еще лежало в кармане хлопкового кардигана, что был на мне. После второй ложечки десерта решил, что готов к атаке. Пальцем слегка коснулся ее предплечья.
– Лара…
Она отвлеклась от стаканчика.
– Да? What’s up, darling?[88] – спросила она, чуть склонив голову.
– Знаешь, я много об этом думал, – голос мой предательски задрожал, я не мог сдержать эмоций. – Мы живем вместе уже почти два года…
– И что? – улыбнулась она.
– Ну, в общем, подумал… – я сделал глубокий вдох, вынул коробочку цвета морской волны и поставил перед ней на стол. Кольцо «Тиффани Инфинити» поблескивало в свете свечи. – Ты выйдешь за меня замуж?
Мой голос против желания превратился в шепот. В моих словах было заключено предложение бессрочного проекта, бесконечной любви.
– Oh, God[89]. – Губы Лары скривились уголками вниз; глаза внезапно наполнились грустью. – Мэтт, ты же знаешь, что я думаю о браке… – Она закрыла коробочку и отодвинула, словно возвращая отправителю нежеланный подарок. Я мало-помалу начал понимать то, что понимать отказывался.
