бескрайнюю водную гладь, казавшуюся настоящим морем.
Не стоит забывать, что гномы были очень маленькими, и всё, что их окружало, казалось им гораздо бóльшим, чем представлялось бы взрослому человеку. Это касается не только предметов и их размеров; день для гнома – словно для нас неделя; время тоже текло для них медленнее. Именно поэтому чем старше становишься, чем сильнее вырастаешь, тем быстрее, кажется, летит время, и именно поэтому старый дом, где прошло наше детство, покажется нам маленьким, если мы посетим его много лет спустя, когда вырастем. И хотя гномы отправились в путешествие всего два месяца назад, им казалось, что с тех пор прошло уже целых два года.
Когда лодка вышла в озеро, ветер усилился. Очень скоро земля скрылась из виду; в сумерках видны были лишь её размытые очертания, а потом исчезли и они.
В вёслах не было нужды; через некоторое время по настоянию Вьюнка гномы убрали их внутрь лодки, а два весла закрепили вертикально, привязав к ним нижние края паруса – так было надёжнее, да и «Стрекоза» пошла быстрее. Однако из-за волнения на озере лодка стала заметно раскачиваться.
Вьюнок первым почувствовал, как у него засосало под ложечкой.
– Боже, я так странно себя чувствую. Надеюсь, мы хорошо прожарили ту рыбку, – застонал он.
Меум и Тысячелист тоже ощутили нечто подобное.
Шлёп! Большая волна разбилась о борт «Стрекозы». Плюх! Ещё одна волна захлестнула нос лодки.
– Надо убрать парус! – закричал Меум.
Положение и в самом деле было серьёзным. Чем дальше они выходили на просторы озера, тем выше поднимались волны и тем хуже чувствовали себя гномы. У них началась морская болезнь, а это ужасный недуг.
Начался шторм, и теперь по озеру катились высокие серые валы с пенными гребнями, земли нигде не было видно, а «Стрекоза» стала черпать воду бортом. К сожалению, гномы чувствовали себя так ужасно, что не могли и пальцем пошевелить, чтобы убрать парус, а чем сильнее дул ветер, тем быстрее шла лодка, тем сильнее была качка и тем сильнее лодку заливало водой.
– Вычерпываем, вычерпываем! – кричал Вьюнок. – Скорее, иначе мы пойдём ко дну!
Он бросил своим товарищам пару наконечников от патронных гильз, которые оказались отличными черпаками. Несмотря на тошноту, гномы стали со всем усердием вычерпывать воду, которая уже вовсю плескалась на дне лодки, доходя гномам почти до колен. «Стрекозу» швыряло с волны на волну, и управлять лодкой не было никакой возможности. Как бы быстро ни вычерпывали гномы воду, она прибывала ещё быстрее, а штормовой ветер рвал парус.
Не знаю, что произошло бы с лодкой, если бы парус в конце концов не сорвало ветром. Верёвка, крепившая поперечный прут к мачте, лопнула, и парус вместе с прутом унесло за борт; лодка шла теперь «с сухой мачтой», как говорят бывалые моряки. Выбившись из сил, гномы сдались. Они легли на дно лодки, насквозь промокшие, а волны накрывали их одна за другой. Гномам было так плохо, что если бы они сейчас пошли ко дну, им было бы всё равно. «Стрекозу» носило по озеру в полной темноте под завывающий рёв ветра. Вдруг под килем раздался негромкий скрежет, и лодка внезапно застыла на месте – её вынесло на берег.
Первым очнулся Меум. Он понял, что качка прекратилась, подполз к борту лодки, и его сильно стошнило. После этого он почувствовал себя лучше. Порывы ночного ветра трепали листву тёмных деревьев над его головой, а «Стрекоза» неподвижно стояла на галечной отмели.
Меум перелез через борт, нащупал ослабшими руками швартовую верёвку и привязал «Стрекозу» к большому камню. В темноте было невозможно понять, где они находятся. Меум помог своим товарищам вылезти из лодки; они отползли по гальке подальше от кромки воды и рухнули на землю под какими-то кустами.
* * *
Рёв прибоя не смолкал всю ночь; дрожа от холода, гномы наблюдали за тем, как светлеет на востоке серое небо.
Взошло солнце, но ветер и не думал стихать, а волны на озере оставались такими же высокими. Вдали гномы увидели берег – там был большой парк, террасами спускавшийся к воде, с ухоженными пихтами, радовавшими глаз; кое-где на лужайках можно было разглядеть фазаньи перья. Все рыболовные снасти смыло в озеро во время шторма, как и съестные припасы, но спальные мешки остались в лодке (за исключением одного, который служил парусом), и гномы отнесли их на берег.
На большее расхворавшиеся гномы были не способны. Вдобавок ко всему грохот волн, разбивавшихся о камни, и вой ветра в деревьях по-прежнему донимали их. Но немного погодя небо прояснилось, и натиск бури ослаб. Тысячелист, который был моложе и выносливее двух других гномов, первым пришёл в себя и, собравшись с силами, вылез из кустов.
Вскоре он сделал удивительное открытие: их выбросило вовсе не на берег озера, как они сначала подумали. Гномы оказались на Тополином острове, и, чтобы выбраться отсюда, надо было пройти почти полмили по бушующему озеру. Если ветер и волны не улягутся, гномам придётся остаться здесь до вечера. Тысячелист вернулся к товарищам и снова лёг спать, что в сложившихся обстоятельствах было самым мудрым решением.
Глава 13
На необитаемом острове
Остров оказался совсем небольшим: гномы обошли его по берегу всего за полчаса. Повсюду росла плющевидная бýдра, стелющаяся по земле; травы почти не было. Густо разрослись кусты разного рода, главным образом кизил и красная ива; тут и там мелькали молодые побеги остролиста.
В центре острова возвышались пять высоких чёрных тополей; на верхних ветвях этих деревьев располагались гнёзда цапель – семь огромных сооружений из веток, и в поперечнике каждое из них было в три раза больше гнезда грачей. Цапли рано начинают обзаводиться потомством – они откладывают яйца в конце февраля или в марте, и в этом году молодняк уже покинул родительские гнёзда. Улетевшие птицы оставили после себя множество следов: повсюду был виден помёт, скорлупа (большие сине-зелёные скорлупки покрупнее утиных яиц), рыбные кости и сухая лягушачья кожа.
Острова, даже небольшие, необыкновенно притягательны и заманчивы для нас, людей, – с этим многие согласятся. Мы получаем какое-то первобытное удовлетворение от сознания того, что окружены водой. Если вы живёте на острове, дикие звери вам не страшны, ведь на остров осмелятся приплыть лишь очень немногие животные.
С северо-востока по-прежнему неистово дул ветер и гнал на галечные берега серые волны, которые разбивались о камни и превращались в белую пену. С подветренной стороны Тополиного острова в небе сновали ласточки; некоторые из них
