– Протестую, ваша честь, – возразил окружной прокурор. – Ясчитаю, что это вопрос очень спорный и стоящий далеко за рамками правилперекрестного допроса. Я дал защитнику самую широкую свободу действий вотношении этого свидетеля, поскольку понимаю, что это один из тех людей, чьярепутация ставит под сомнение правдивость его показаний.
Если в его рассказе есть какие-нибудь сомнительные места, яозабочен этим не меньше, чем уважаемый защитник. Но спрашивать его о том, чтоон стал бы делать, если бы успешно шантажировал Еву Эймори и у него в рукахоказался документ, благодаря которому он мог бы впоследствии получить тритысячи долларов, находящиеся сейчас в распоряжении властей, – такой вопрос,говоря по совести, выглядит совершенно неуместным.
– Я согласен, что вопрос спорный, – сказал судья Хобарт. –Однако я понимаю, что в таком процессе и имея дело с таким свидетелем, защитникдолжен обладать весьма большими полномочиями. Поэтому я отклоняю протест.Отвечайте на вопрос.
– Хорошо, – сказал Келси, – я отвечу на это так. Если быДжилли играл со мной в честную игру, думаю, я отдал бы ему половину других трехтысяч. Да, я бы это сделал. У меня есть своя репутация. Хотя, честно говоря, ябыл очень подозрительно настроен против Джилли после того, как он попыталсяменя обмануть, исправив полторы тысячи на три и, наверное, рассчитывая, чтокогда он первым откроет эту банку, то вытащит лишние деньги, а запискууничтожит. Короче говоря, я не испытывал к нему особо дружеских чувств. Ярешил, что этот парень – хапуга и что я честно закончу с ним это дело, а потомне захочу больше ничего о нем знать.
В нашем бизнесе есть свой кодекс чести, не хуже чем вовсяком другом, и люди, с которыми я веду дела, полагаются на мою репутацию…впрочем, я ничего не говорю о своем бизнесе, мистер Мейсон. Я говорю только обэтом конкретном деле, и больше ни о чем.
– Спасибо. – Мейсон улыбнулся. – Думаю, у меня больше нетвопросов к свидетелю.
Окружной прокурор Хастингс сказал:
– Я вызываю следующего свидетеля – это доктор Морли Баджер,судебный хирург и патологоанатом.
Доктор Баджер занял свидетельское кресло. Мейсон заявил:
– Мы обсудим профессиональную квалификацию доктора Баджераво время перекрестного допроса.
– Очень хорошо. Благодарю вас, – согласился окружнойпрокурор. – Он повернулся к свидетелю: – Доктор Баджер, вас вызывалиодиннадцатого числа этого месяца для проведения вскрытия?
– Да.
– Чье вскрытие вы проводили?
– Уилмера Джилли; по крайней мере, это был труп, чьиотпечатки пальцев представлены среди вещественных доказательств какпринадлежавшие Уилмеру Джилли.
– Что показали результаты вскрытия относительно причинысмерти?
– Смерть была вызвана пулей 38-го калибра, которая прошлачерез сердце. Она попала в грудь, пронзила сердце и застряла в позвоночнике.
– Что вы можете сказать о характере смерти?
– Она была мгновенной, насколько такие вещи вообще поддаютсяизмерению.
– Что вы можете сказать о том, что происходило в организмепосле выстрела?
– После выстрела больше ничего не происходило. Пуля нетолько пробила сердце, но и засела в спинном хребте. Единственным движениемпосле выстрела было падение, вызванное гравитацией. Человек упал там, где егозастрелили, и упал мертвым.
– В котором часу вы проводили вскрытие?
– Примерно в половине десятого вечера одиннадцатого числа…
– Сколько времени прошло к этому часу с момента смерти?
– Приблизительно двадцать четыре часа.
– Вы можете назвать более точную цифру?
– Как врач, я могу сказать, что человек умер накануневечером между восемью и одиннадцатью часами; опираясь на дополнительныесвидетельства, можно указать время смерти с большей точностью.
– Что вы имеете в виду?
– Человек умер примерно через полтора или два часа послетого, как начал переваривать обед из консервированной свинины и бобов.
– Можете задавать вопросы, – сказал окружной прокурор.
– Вопросов нет, – ответил Мейсон.
– Что? – удивленно воскликнул окружной прокурор Хастингс. –Никакого перекрестного допроса?
– Никакого перекрестного допроса, – кивнул Мейсон.
– С позволения суда, – заявил Хастингс, – приближается времядневного перерыва, и можно подвести некоторые итоги. Наша цель напредварительных слушаниях заключалась в том, чтобы продемонстрировать, что былосовершено преступление и что есть веские основания считать обвиняемую связаннойс этим преступлением. Я думаю, мы целиком и полностью выполнили свою задачу.
– Похоже, что так, – согласился судья Хобарт, – если толькозащита не захочет что-либо сказать в оправдание подзащитной.
– Защита просит перенести заседание суда, – сообщил Мейсон,– на завтрашнее утро.
– И вы ничего не хотите сказать в защиту обвиняемой? –спросил судья Хобарт. – Это довольно необычно для предварительных слушаний делтакого рода, и я предупреждаю защитника, что если у суда prima facie сложитсяопределенное мнение о виновности подсудимой, то последующий конфликтдоказательств может не оказать практически никакого влияния на решение суда.Прямая обязанность суда состоит в том, чтобы заключить подсудимого под стражу,если существуют достаточно разумные основания полагать, что он причастен ксовершению преступления. Вопрос о достоверности свидетельских показаний вслучае конфликта доказательств относится исключительно к компетенции судаприсяжных.
– Я знаю об этом, ваша часть, – ответил Мейсон. – Однакозащита просит об обоснованной отсрочке, и я хотел бы перенести заседание судана завтрашнее утро, чтобы определиться, будем ли мы давать свидетельскиепоказания.
Я хочу также здесь, в зале суда, сделать одно публичноезаявление. Ввиду того, что моя подзащитная потерпела некоторый ущерб от прессыв связи со своим отказом отвечать на какие-либо вопросы следователей, и ввидутого, что я в большой степени ответствен за такое поведение подзащитной, язаявляю, что сразу после решения о переносе заседания состоитсяпресс-конференция, на которой моя подзащитная изложит журналистам полную иподробную версию того, что действительно случилось в день убийства.
– Ваша честь! – воскликнул Хастингс, вскакивая на ноги. –Это просто смешно! Защитник превращает судебное расследование в какой-тобалаган. Обвиняемая до сих пор хранила молчание и не делала никаких заявленийпо совету своего адвоката. А теперь, когда мы выдвинули обвинение, оназаявляет, что намерена, ради пущего эффекта, дать свои свидетельские показанияперед прессой.
