от Нефуда. Родом из этого племени именитый арабский поэт Хатим ат-Та’и (ум. 578), прославившийся на всю Аравию еще и своим добросердечием и добродушием. О его «подвигах щедрости», как отзывались о добрых деяниях Хатима соплеменники, слагались легенды. «Щедрее, чем Хатим», скажет и в наши дни аравиец о человеке гостеприимном и отзывчивом. К этому племени принадлежал и воин-поэт Зайд ибн Мухалхил, прозванный в народе Зайдом лошадником (Зайд ал-Хайл). И все потому, что владел он крупным поголовьем лошадей чистой арабской породы. Но поскольку человеком слыл добрым и отзывчивым, то Пророк Мухаммад дал ему новое прозвище — Зайд ал-‘Хайр (Зайд добродетельный); созвучное, как видим, с прежним, но по смыслу совершенно отличное (49). К племени бану таййи историки прошлого относят и предков крупного североаравийского племени джабаль шаммаров. Во II в. н. э. они отодвинулись из Йемена в Верхнюю Аравию и заселили северное плато Неджда (район у гор-близнецов ‘Аджа и Салма), потеснив оттуда племена бану ас ад и бану тамим (50).
Потерпев неудачу в схватке с родом ‘Али (события эти имели место в 1818–1820 гг.), род Рашидитов город покинул. Передвигаясь по пустыне, подвергся нападению бедуинов из племени бану ‘аназа, «последовательных, — по выражению Дж. Пелгрэва, — врагов шаммаров». Перебили всех. ‘Абд Аллах, тяжелораненый, выжил чудом. Проезжавший мимо торговец из Дамаска обратил внимание на то, что на кровоточившие раны одного из мужчин, лежавшего на месте присшедшей схлестки (им был ‘Абд Аллах), кружившая вокруг него саранча, бросала «крыльями и лапками», горячий песок; и этот «медицинский пластырь пустыни» чудесным образом останавливал кровь. В то же самое время птицы, похожие на куропаток, защищали его своими крыльями от лучей палящего солнца. Увиденное им торговец счел знаком-предзнаменованием «необыкновенной будущности» этого человека; подобрал его, перевязал и увез с собой в Дамаск.
‘Абд Аллах ибн Рашид выздоровел, окреп и вернулся в Аравию. Добрался до Внутреннего Неджда, и предложил свои услуги — «в качестве наемного воина» — шейху Турки из рода Аль Са’уд. В то время, сообщают хронисты, эмир Турки активно занимался восстановлением удела своего отца, разрушенного вторжением в Неджд египтян; отвоевывал, одну за другой, провинции, находившиеся прежде под владычеством ваххабитов. Проявив мужество и отвагу, обратил на себя внимание эмира Турки. И он поставил его во главе крупного племенного ополчения, принимавшего участие в походе на Эль-Хасу, «богатую провинцию», также принадлежавшую в свое время «недждской короне». Возглавлял экспедицию шейх Файсал, сын эмира Турки.
Во время этого похода шейх Файсал, как уже упоминалось выше, и получил известие о том, что его отец убит. Говорят, что именно ‘Абд Аллах ибн Рашид посоветовал шейху Файсалу срочно прервать кампанию и, неожиданно напав на Эр-Рияд, вернуть законно принадлежащий ему трон. Что Файсал и сделал. Город взял без боя. Ворота ему отворили сами горожане.
Мишари ибн ‘Абд ар-Рахман, племянник эмира Турки, организовавший его убийство и учинивший смуту, укрылся вместе со своими сторонниками во дворце-форте, оснащенном артиллерийскими орудиями и окруженном мощными крепостными стенами. Большой запас продовольствия и воды, имевшийся там, позволял им выдержать длительную осаду. По истечении 20 дней безуспешных попыток овладеть дворцом-фортом ‘Абд Аллах ибн Рашид с двумя воинами попробовал под покровом ночи разыскать какое-нибудь плохо защищенное место в оборонительной стене и пробраться вовнутрь «логова мятежников». В одном из окон дворцовой стены увидел свет, случайно. Бросил в него камень. В старике, показавшем оттуда голову, узнал слугу отца шейха Файсала. По веревке, сброшенной им, Ибн Рашид и два сопровождавших его воина взобрались наверх, и проникли во дворец. Старик подвел их к комнате, где отдыхал бунтарь Мишари. Взломав дверь, они ворвались в его покои и в завязавшейся схватке ‘Абд Аллах ибн Рашид собственноручно сразил Мишари. Отрубив ему голову и убедившись, выйдя в освещенный лампой коридор, что это именно тот, за кем он пришел, ‘Абд Аллах высунулся из окна, подозвал находившихся неподалеку всадников из пикета Файсала, бросил им голову Мишари и приказал, чтобы отряд их немедленно выдвинулся к входным воротам форта-дворца. Хотя сторонники Мишари, узнав о гибели своего предводителя, оружие и сложили, всех их порешили — «поставили на мечи».
В благодарность за возвращение трона шейх Файсал, став эмиром Неджда, назначил ‘Абд Аллаха ибн Рашида правителем провинции Джабаль Шаммар, земель потомков Кедара, одного из 12 сыновей Исма’ила, прародителя 60 племен Северной Аравии. Наделил ‘Абд Аллаха правом наследования власти его потомками и «чеканки собственной монеты». Так ‘Абд Аллах ибн Рашид победоносно и возвратился в Хаиль. Род ‘Али, некогда изгнавший из Хаиля семейно-родовой клан Рашидитов, бежал в Эль-Касим. Акт отмщения этому роду ‘Абд Аллах ибн Рашид поручил исполнить своему выжившему, как и он сам, брату ‘Убайду, отличавшемуся крайней жестокостью и вероломством (соплеменники прозвали его за это Недждийским волком). Разыскав семейство ‘Али, укрывшееся в Эль-Касиме, ‘Убайд истребил его полностью, «с корнем, — как повествуют предания, — и со всеми боковыми ветвями». Выжил только один мальчуган. Слегка опережая ход повествования, скажем, что когда к власти в Джабаль Шаммаре (после смерти ‘Абд Аллаха ибн Рашида) пришел его сын Талал, то он поселил этого парнишку, единственного оставшегося в живых представителя семейно-родового клана ‘Али, по соседству с собой, в Хайле, «одарив его поместьями», домашним скотом и деньгами (51).
‘Абд Аллах ибн Рашид, основатель династии Рашидитов, владетелей Джабаль Шаммара, скончался в июне 1847 года. Оставил после себя трех сыновей: Талала, Мит’аба и Мухаммада. Расчеты брата ‘Абд Аллаха ибн Рашида, 50-летнего ‘Убайда, на переход власти в Джабаль Шаммаре в его руки не оправдались. Притязания на трон человека, которого, по выражению Дж. Пелгрэва, «ненавидели многие и боялись все», знатные семейно-родовые кланы не поддержали. Законным наследником власти признали старшего сына Ибн Рашида, 25-летнего Талала. Со слов историков, Ибн Рашид, наделенный мужеством, силой воли, непреклонной решимостью и предчувствием опасности, что позволяло ему «избегать заговоры и покушения», передал Талалу лучшие свои качества.
Шейх Талал, отмечает Дж. Пелгрэв, владел «искусством управления народом в совершенстве». Отзывчивый и внимательный в отношении нужд простых людей, строгий и предельно осмотрительный в ведении дел в своих землях, щедрый и верный данному им слову, храбрый и искусный в войнах, он представлял собой именно тот тип владыки, каким, в понимании арабов Аравии, и должен был быть истинный властелин.
Помятуя наказ отца, он сполна и в срок платил дань роду Аль Са’уд, и непременно извещал эмира Файсала о своих отношениях и с племенами самого Джабаль Шаммара, и соседних с ним земель. Так поступил и после обращения к нему нескольких племен из ряда других уделов Наджда насчет того, чтобы
