слова в прошлом — это «следопыт» и «рыцарь пустыни» (43).
Город Эль-Хуфуф, повествует Пелгрэв, с населением в 24 тыс. человек, имел в то время три квартала: Кут, Рифийа’ и На’зар. Самым живописным из них он называет Кут, с крепостью, возведенной еще во времена владычества в Северо-Восточной Аравии карматов (слово «кут» в речи арабов Аравии значит «небольшая крепостца»). Рифийа’ славилась известным на всю Аравию рынком Кайсарийа. На нем торговали оружием и ювелирными изделиями, жемчугом с бахрейнских островов, тканями из Персии и Индии. Там располагалось бесчисленное количество лавок с овощами и фруктами, финиками и сушеной саранчой. Арабы, делится своими впечатлениями Пелгрэв, бродя по рынку, щелкали ее, как семечки.
Ведя речь о «густонаселенном Катифе», городе «грязном, — по выражению путешественника, — и заплесневелом», с руинированными оградительными стенами и сторожевыми башнями, он высказывает мнение, что жители Эль-Катифа были зримым отражением истории этого края, где оставили глубокий след древние народы-завоеватели — ассирийцы и персы.
Интересные заметки в записках Пелгрэва посвящены женщинам Аравии. Оценивает он их, как пишет, по его «градуснику красоты» — с помощью выстроенной им на основе собственных наблюдений «многоступенчатой шкалы привлекательности аравитянок». Низшую ступень на этой шкале (ту, что на «градуснике у нуля», или — в лучшем случае — «у единицы») он отдает бедуинкам. «Градусом выше» ставит «женский пол Неджда». Над ними размещает «уроженок Джабаль Шаммара». Отметку в «5 и 6 градусов» закрепляет за «красавицами Эль-Хасы»; а показатель в «7 градусов» — за «стройными жительницами Катара». Самым высоким «градусом красоты» Пелгрэв венчает «дочерей Евы из Омана» (44).
В прежние времена, когда муж покидал жилище, отправляясь по делам, либо в поход, женщина надевала на него оружие. Когда же он возвращался домой, то, сняв с него щит и пояс с мечом, подавала ему сосуд с водой. Делала это, хотя и в соответствии с традицией, но исключительно по доброй воле. Женщина, недовольная поведением мужа, выражала это не словами, что у аравийцев не принято, а действиями, в том числе уклонением от описанного выше повседневного церемониала проводов и встреч мужа. Мужчина понимал, что допустил ошибку, что чем-то обидел жену, и делал все возможное, чтобы «восстановить радушие женщины» (45).
Женщину в Аравии — с рождения и до смерти — величают дочерью своего отца, добавляя эти слова к ее имени (Фатима бинт Мухаммад, к примеру). Когда в разговоре даже с родным и близким ему человеком араб Аравии ведет речь о своей жене, то имени ее не называет. Вместо этого говорит: дочь такого-то, либо «мать моей семьи» (умм усрати).
Немало хлопот эмиру Файсалу в период его второго правления доставило племя бану ‘аджман, отодвинувшееся из Наджрана и перекочевавшее в дайру (место обитания) племени бану халид. В 1845 г. верховный вождь этого племени шейх Фалах ибн Хислайн предпринял у Дахны набег на караван, доставлявший паломников, в том числе персов и бахрейнцев, из Эль-Хуфуфа в Мекку, и ограбил его. Тем самым он нанес удар не только по престижу эмира Файсала, но и по одному из источников его доходов, заключавшемуся в перевозке паломников. Эмир Файсал на это отреагировал жестко — организовал военный поход против ‘аджманитов (ноябрь 1845 г.), и наголову разбил их. Шейх Ибн Хислайн бежал. Но в 1846 г. вновь «нарушил тишину» в Восточной провинции, за что и поплатился. Угодил в засаду, был схвачен, доставлен в цепях в Эль-Хуфуф и прилюдно казнен — на центральной площади города. Племя возглавил его сын. Вместе со сторейшинами семейно-родовых кланов племени бану ‘аджман он присягнул на верность эмиру Файсалу.
Сложными оставались отношения эмира Файсала с Хиджазом. В конце 1846 г. шариф Мухаммад ибн ‘Аун, воспользовавшись волнениями в Эль-Касиме и рассчитывая на помощь касимцев в его схватке с эмиром Файсалом, совершил военный поход в Неджд. Весной 1847 г. подошел к Эль-Касиму. Силы сторон оказались равными, и схлестки не произошло. Эмир Файсал не исключал того, что вслед за вторжением хиджазцев в Неджд туда могли войти и турки, и потому открытого столкновения с тарифом, хотя и был уже к нему готов, постарался избежать. Послал тарифу «подарок», а фактически, как отмечает А. М. Васильев, ссылаясь на Лоримера, — «разовую дань», деньгами (в размере 10 тыс. риалов), лошадьми и верблюдами (46).
Надо сказать, что после ухода хиджазцев из Эль-Касима полный контроль над этой восточной провинцией эмир Файсал установить так и не смог. Там располагалось около 20 городов и поселений. Бурайда, один из крупнейших мегаполисов Эль-Касима, «жившая главным образом торговлей верблюдами и караванным извозом», насчитывала 10 тыс. жителей, а ‘Унайза — 18–20 тыс. человек. В Бурайде главенствовал семейно-родовой клан Аль ‘Ал ай ан, а в ‘Унайзе — клан Аль Замиль (47).
«Успокоив Эль-Касим», как сообщают хронисты, «усмирив ‘аджманитов и наведя тишину и порядок в южных провинциях Неджда», эмир Файсал столкнулся с еще одной острой проблемой — вновь разгоревшейся враждой между Эль-Касимом и Джабаль Шаммаром. Дело обстояло так. На набег жителей ‘Унайзы на богатый торговый караван шаммаров, те ответили наскоком на ‘Унайзу. Увели крупное стадо домашних животных, и даже захватили в плен и казнили эмира ‘Унайзы Ибн Замиля. Руководил этим набегом шаммаров на ‘Унайзу шейх ‘Убайд, брат правителя Джабаль Шаммара. Возвращаясь в Хаи ль, шейх ‘Убайд подверг грабежу и несколько становищ в землях племени бану ‘аназа, состоявшем в союзе с Эль-Касимом.
Ибн Рашид, правитель Джабаль Шаммара, поддерживавший дружеские отношения с эмиром Файсалом, смог умиротворить повелителя Неджда и недопустить между ними разлада. Хотя Ибн Рашид и признавал себя вассалом эмира Файсала, дела в Джабаль Шаммаре вел самостоятельно, пользовался широкой автономией. Семейства Ибн Рашида и эмира Файсала, помимо того, что их связывали проверенные временем узы дружбы, еще и породнились. Шейх ‘Абд Аллах, старший сын эмира Файсала, взял в жены дочь Ибн Рашида, а Тал ал, сын правителя Хаиля, — дочь эмира Файсала. Пока ‘Абд Аллах ибн Рашид был жив, пишет в своем сочинении «История Саудовской Аравии» А. М. Васильев, отношения Хаиля с Эр-Риядом оставались дружественными (48).
Хаиль, главный город Джабаль Шаммара, рассказывает в своем увлекательном «Путешествии по Средней и Восточной Аравии» известный исследователь «Острова арабов» Дж. Пелгрэв, принадлежал вначале роду ‘Али из племени бану тамим. Борьбу с ним за власть начал ‘Абд Аллах ибн ‘Али Аль Рашид из рода Джа’фар, «молодой, предприимчивый вождь» одного из колен племени бану таййи (написание этого племени в ряде других источников — ал-та’и).
Из «Книги об идолах» Хишама ибн Мухаммада ал-Калби следует, что племя бану таййи, мигрировавшее в Северную Аравию, облюбовало там одно из мест в горном районе к югу
