Рейс вежливо поинтересовался:
— А вы не любили Розмари?
— Да, не любила. О, она была очень красивой, оченьпривлекательной, легко нравилась. Но ей никогда не хотелось понравиться мне! Явсей душой не любила ее. Когда она умерла, я была потрясена, даже напугана, ноничуть не переживала. Боюсь, даже была этому рада.
Она помолчала.
— Будьте добры, поговорим о чем-нибудь другом.
Рейс ответил незамедлительно.
— Мне бы хотелось, чтобы вы подробно рассказали все, чтовспомните про вчерашний день, начиная с утра, особенно — что Джордж делал илиговорил.
Руфь начала быстро перечислять все происшедшие в тот день,начиная с раннего утра, события — раздражение Джорджа, вызванноедомогательствами Виктора, ее телефонный разговор с Южной Америкой, достигнутуюдоговоренность, удовольствие Джорджа по поводу того, что дело уладилось. Затем— «Люксембург» суета и волнения Джорджа. Она изложила шаг за шагом все события,вплоть до трагической развязки. Ее показания совпадали с уже слышанными имранее. Со смутным беспокойством Руфь поведала о терзавших ее душу сомнениях.
— Это не самоубийство — уверена, это не самоубийство, нооткуда же взяться убийству? Я хочу сказать — как оно могло произойти? Ясно,никто из нас не мог бы этого сделать! Значит, какой-то неизвестный подсыпал ядв бокал Джорджа, пока мы танцевали? Но если это так, то кто же мог это сделать?Все кажется совершенно бессмысленным.
— Установлено, что во время танцев никто не приближался кстолу, — заметил Рейс.
— Тогда дело становится еще более запутанным. Цианид сам посебе не мог оказаться в бокале!
— У вас нет никаких соображений — подозрений, что ли, — ктомог бы положить в бокал цианид? Вспомните весь прошлый вечер. Ничего неприпоминаете? Какой-нибудь незначительный конфликт, который в какой-то степенипробудил бы ваши подозрения, какой-нибудь пустячок?
Лицо ее переменилось, в глазах промелькнула растерянность.Последовала крошечная, почти не воспринимаемая чувствами пауза, прежде чем онаответила:
— Ничего.
Но что-то все-таки произошло. Он в этом не сомневался. Оначто-то видела, слышала или заметила, но по той или иной причине решила неговорить.
Он не настаивал. Знал, с такими девушками, как Руфь, этобесполезно. Если по какой-то причине она решила молчать, значит, от своего неотступится.
Но что-то все-таки произошло. Эта мысль подбадривала его ивселяла уверенность. Она свидетельствовала о том, что в возвышавшейся перед нимсовершенно ровной стене можно было отыскать крохотную трещину.
После ленча он распрощался с Руфью и отправился на ЭльвестонСквер. Мысли о женщине, с которой он только что расстался, не выходили у негоиз головы. Виновна ли Руфь? В общем, она произвела на него благоприятноевпечатление. Она, кажется, была совершенно откровенной и прямодушной.
Могла ли она совершить убийство? Большинство людей могут,если их к тому принуждают. Могут совершить не убийство вообще, но одно особое,имеющее для них личное значение убийство. В этой молодой женщине чувствоваласьнекоторая жестокость. И мотив налицо — мотив, о котором стоило подумать.Устранив Розмари, она получила хорошую возможность сделаться миссис Бар-тон. Неимело значения, выходила ли она за человека по любви или по расчету — в том идругом случаях требовалось прежде всего устранить Розмари.
Рейс склонялся к мысли, что для брака по расчету не былодостаточных оснований. У Руфи Лессинг слишком холодная голова, и не стала быона рисковать своей шеей ради красивой жизни, которую получила бы, сделавшисьженой богача. Любовь? Возможно. Он подозревал, что при всей ее холоднойсдержанности она способна на неразделенную страсть.
Любя Джорджа и ненавидя Розмари, она могла бы хладнокровнозадумать и привести в исполнение свои дьявольские планы. То, что задуманноеосуществилось без всяких помех и было единодушно, без каких-либо сомненийпризнано самоубийством, свидетельствовало об ее врожденных способностях.
А затем Джордж получил анонимные письма (От кого? Зачем? Этивопросы непрерывно сверлили сознание, дразнили, вызывали раздражение и злость),и у него зародились подозрения. Он подстроил ловушку. И Руфь его прикончила.
Нет, совершенно не то. Концы с концами не сходятся. Так могдействовать лишь охваченный паникой человек, я Руфь Лессинг не из тех, ктоспособен паниковать. Она умнее Джорджа и смогла бы играючи увильнуть от любойрасставленной им ловушки. Получалось, что Руфь ничего нового и не добавила.
6
Люцилла Дрейк очень обрадовалась, когда увидела полковникаРейса. Шторы были опущены, Люцилла, вся в черном, с прижатым к лицу платком,появилась в комнате и, подойдя к Рейсу, протянула ему дрожащую руку;разумеется, она не хочет никого видеть — решительно никого — кроме него,старого друга дорогого и любимого Джорджа. Как ужасно, когда в доме нетумужчины! Поистине, без хозяина дом сирота. Она сама — бедная одинокая вдова,Ирис — беспомощная девчонка, а Джордж всегда обо всем заботился. Дорогойполковник Рейс такой добрый, она так ему благодарна — не представляет, что быони без него делали. Разумеется, всеми вопросами займется мисс Лессинг — всмысле похорон и тому подобного. Ну а как подвигается следствие! Не приведигосподь иметь дело с полицией — полон дом. Правда, все в штатском и весьмавежливые. Но она сама не своя, ведь такой кошмар и во сне не приснится, и пустьполковник Рейс не думает, что это у нее на нервной почве — ведь, кажется, врачивсе объясняют нервами? Бедняга Джордж в этом жутком заведении, в этом«Люксембурге», и гости те же самые, вспомнилось, как бедняжка Розмари умерлатам — ну, должно быть, на него и накатило… если бы он только прислушивался кее, Люциллиным, советам и принимал это замечательное средство доктора Гаскелла…иссушил себя, круглое лето — да, как пить дать, иссушил…
Наконец Люцилла выдохлась, и Рейс получил возможностьговорить.
Он выразил свое глубокое соболезнование и добавил, чтомиссис Дрейк может полностью на него рассчитывать.
И снова Люцилла запричитала: дескать, как он добр и как этоужасно — все, что здесь сегодня творится и что еще завтра предстоит вынести…как это сказано в Библии, лишь распрямится трава, и вечером ее срежут — может,не совсем так, но полковник Рейс знает, что она имеет в виду… как это чудесноощущать присутствие надежного человека. Мисс Лессинг, разумеется, вполнезаслуживает доверия и очень она деловая, но уж больно много иногда себепозволяет, и по ее, Люциллиному, разумению, Джордж слишком ее разбаловал. Одновремя она не на шутку боялась, не сделал бы он какой-нибудь гадости, чтобыпотом не раскаиваться, а уж та бы ему показала, где раки зимуют, когда бы онипоженились. Разумеется, она, Люцилла, понимала, куда ветер дует. Милая Ирис,она такая славная, совсем не от мира сего. Ведь полковник Рейс не станетотрицать, что девушка должна быть простой и неиспорченной? Ирис всегдавыглядела моложе своих лет и тихоня она большая — никто не знает, о чем онадумает. Розмари — та была хорошенькая и шумная сверх меры, а Ирис, как сонная,слоняется по дому… Разве такими должны быть девушки? Они должны учиться, какготовить еду, и еще неплохо бы шитью. Вот о чем им следует думать, это всегдапригодится. Слава богу, что она, Люцилла, смогла приехать и жить здесь после смертибедняжки Розмари — такая ужасная у нее была инфлюэнца, совершенно необычнаяинфлюэнца, сам доктор Гаскелл это подтвердил. Удивительно умный и обаятельныйчеловек.
