– Вы недопустимо медлили с передачей мне револьвера, и явынужден был сам его у вас забрать, – запальчиво заявил Холкомб.
– Мне кажется, что это нюансы формального характера, –заметил судья Киппен. – Есть ли у защиты действительно серьезные основанияполагать, что этот револьвер – не то оружие, которое использовалось дляубийства? Быть может, вы хотите доказать, что убийство было совершено присмягчающих вину обстоятельствах?
– В отношении оружия, Ваша Честь, – ответил Мейсон, – я хочуодного: пусть мне предъявят неоспоримые доказательства того, что именно онобыло орудием преступления.
– Могу я узнать, почему вы так на этом настаиваете? –спросил судья Киппен. – Мне кажется, что вам, как адвокату, следует с большимблагоразумием принимать то, о чем не может быть двух мнений.
– Как вы уже слышали, Ваша Честь, из этого револьверапроводились опытные стрельбы. Эксперты сравнили полученные образцы пуль с той,которая послужила причиной смерти потерпевшего, – сказал Мейсон, – и я хочупоскорее ознакомиться с результатами этой экспертизы, чтобы моя подзащитнаясмогла внимательно изучить фотоматериалы и должным образом подготовиться кзащите.
– Понятно, – сказал судья Киппен. – Думаю, это можноустроить. Мистер Строн, у вас, несомненно, уже есть среди прочих бумагзаключение баллистической экспертизы. Почему бы вам не познакомить с нимВысокий Суд и не доказать наконец, что именно этот револьвер послужил орудиемубийства? А затем, доказав, что он находился у ответчицы, вы сможете…
– В этом-то и загвоздка, Ваша Честь, – досадливо скривилсяСтрон. – Пуля, послужившая причиной смерти жертвы, оказалась очень сильно деформированной.Она совершенно плоская с одной стороны, а со второй имеет некоторыеповреждения, нанесенные во время вскрытия хирургическим инструментом, когда ееизвлекали из головы потерпевшего.
– Вы хотите сказать, что пулю невозможно идентифицировать? –спросил судья Киппен.
– Э-э, я… С вашего разрешения, я хотел бы задать этомусвидетелю еще несколько вопросов, чтобы внести ясность, – поспешно сказалСтрон.
– Задавайте.
– Надеюсь, я смогу представить два или три вещественныхдоказательства, которые окажутся столь красноречивыми, что снимут все сомненияотносительно сути произошедшего. Сержант Холкомб, я хочу обратить ваше вниманиена наволочку, находившуюся на голове потерпевшего. Она у вас с собой?
– Да, сэр. Она здесь.
Сержант Холкомб открыл небольшую сумку и достал оттуданаволочку в бурых пятнах крови.
– Скажите, сержант, вы обнаружили на этой наволочке меткупрачечной?
– Да, сэр. Обнаружил.
– Вам удалось установить, какой прачечной эта метка?
– Да, сэр.
– Вы нашли другие наволочки с теми же метками?
– Да, сэр.
– Где?
– В бельевой ресторана «Горная корона».
– Вы осматривали комнату ответчицы?
– Да, сэр.
– И кровать тоже?
– Да, сэр, осматривал.
– Когда?
– Почти сразу же после того, как приехал в «Горную корону».
– И что вы обнаружили?
– На кровати лежали две подушки. Одна из них была внаволочке, на второй наволочка отсутствовала.
– Что касается наволочки на голове Стива Меррила, какпо-вашему, она была натянута на нее до или после смерти упомянутой жертвы?
– После смерти, сэр, и…
– Минутку, – вмешался судья Киппен. – В том, как вы задаетевопросы, заметна тенденциозность, которая может спровоцировать нужный вам ответсвидетеля.
– Защита не возражает, – сказал Мейсон. – Мы готовы пойтинавстречу обвинению во всем том, что не считаем спорным.
– Не считаете спорным? – переспросил удивленный судья.
Строн вскочил и шагнул к столу адвокатов.
– То есть вы признаете, что наволочка оказалась на головепотерпевшего после его смерти? – недоверчиво сказал он.
Мейсон пожал плечами.
– Я не вношу протеста против заданного вопроса. Вы же можетеделать из этого любые выводы, какие только пожелаете. Я всего лишь известилВысокий Суд о том, что предпочитаю воздержаться от протеста, когда нахожу фактбесспорным.
Строн медленно опустился на сиденье. Он казался изрядноозадаченным.
– Хорошо, продолжайте, – раздраженно бросил судья. –Свидетель, отвечайте на заданный вопрос.
– Наволочка была натянута на голову потерпевшего уже послеего смерти, – сказал Холкомб. – В ней есть дыра. Но дыра эта не от пули –вокруг нее нет следов пороха, пороховой гари и прочих характерных признаков. Вто же время такие следы найдены на волосах и коже головы убитого. Мы провелиследственный эксперимент, пытаясь установить, каким образом могли возникнутьподобного рода пороховые отметины, и обнаружили, что они появляются, есливыстрел производится с расстояния около восьми дюймов от цели или, если бытьточным, с расстояния от семи до девяти дюймов.
– Какое оружие использовалось в эксперименте? – спросилМейсон.
– Вот этот револьвер.
– Иными словами, – сказал судья Киппен, – вы утверждаете,что этот револьвер и был орудием убийства?
– Да. У меня нет ни малейших сомнений, Ваша Честь, – заявилСтрон. – То, что пулю, послужившую причиной смерти жертвы, не удалосьидентифицировать с той же легкостью, с которой были идентифицированы иные пули,обусловлено только неблагоприятным стечением обстоятельств. Однако я могу спомощью косвенных улик доказать, что убийство совершилось с использованиемименно этого оружия.
– Доказывайте, – приказал судья Киппен.
– Итак, вы утверждаете, – Строн повернулся к сержантуХолкомбу, – что наволочка была натянута на голову потерпевшего после егосмерти?
– Совершенно верно.
– И в качестве одного из доказательств этого вы приводитеотсутствие на ней пороховой гари и прочих отметин?
– Да, сэр. Отметьте также тот факт, что дыра в ней проделанане пулей.
– У вас есть и иные доказательства?
– Да, сэр.
– Какие же?
– Когда наволочку натягивали на голову потерпевшего, ееслегка перекосили, чтобы совместить заранее прорезанные дыры с глазами. Инымисловами, наволочка, натянутая на голову мертвого уже человека, оказалась несовсем на месте, и ее поправили. В результате на внутренней стороне наволочкиостался хорошо заметный след – пятно крови, имеющее характерную вытянутуюформу. По-иному объяснить появление этого пятна на наволочке не представляетсявозможным. Вы можете убедиться в этом сами.
