похоже, несколько лет своей беспутной жизни неказистый охотник за головами провёл, вкалывая на каменоломне аль лесоповале за похлёбку с отбросами в одном из удельных княжеств.
— Чего сразу дубина-то?.. — обиженно пробубнил Кормулий. — Тебе, Волдумир, на человека дерьмеца навешать проще, чем мне присесть под кустиком…
— Захлопни пасть, недоумок, не то ты под кустом, после того как присядешь, ещё и приляжешь опосля, причём — навсегда!.. — зловеще пообещал Волдумир, по всей видимости, возглавлявший небольшую шайку лихих людей, заявившихся к дому Благаны. — Зыркай лучше давай повнимательней, так сказать, в лачуге ли наша тушка?..
— Это мы ещё посмотрим, кто из нас и где приляжет, — еле слышно прокудахтал Кормулий, прильнув уже к соседнему окну. — В этой каморке всё шкафами заставлено с какими-то банками-склянками… — уже громче прошелестел он, дабы товарищи по головотяпству его услышали.
— У меня также не разобрать, чего там за пузо дрыхнет, — с другой стороны избы вынырнул четвёртый негодяй лет сорока — сорока пяти на вид. Его начинающую стремительно лысеть голову украшала вполне себе уже приличная плешка, вся блестящая от пота, а из-за выпирающего объёмного брюшка даже рукоять ножа за поясом проблематично было увидеть. — Ну чаво, дождёмся, когда окончательно рассветёт, или сейчас завалимся на пару чарок отвара душистого? — шутка показалась плешивому злодею весьма забавной, и он заливисто, громко расхохотался, чем привёл в ярость Волдумира, гневно на него прикрикнувшего:
— Ты что ржёшь, аки сивый мерин, придурь⁈ — забывшись на мгновение, заорал на не к месту разошедшегося весельчака взбешённый главарь банды, но тут же опомнился и быстро перешёл на яростный шёпот: — Мотай на свою жидкую бородёнку, Соломар: коли спугнёшь дичь нашу, я тебя самого опосля на шкварки постругаю!..
— Ты чего грозишься всё? — недовольно хрюкнул тот, кого назвали Соломаром. — Мне ента надоело уже до жути! Дельце сделаем, золотишко получим и разбегаемся, ибо сил уже нет терпеть твои застращивания…
— Да!.. — радостно поддакнул Кормулий. — Согласен я! Эти запугивания мне также поперёк горла встали, аки клубок рвоты опосля недельного загула…
— Я не уразумел, это что, бунт⁈ — Волдумир аж поперхнулся от охватившего его возмущения. — Вам сейчас поперёк глотки лезвие моего чекана встанет, коли не умолкнете, оборвыши! Лучше вспомните, кто вас всех собрал, организовал да навёл на енто посапывающее золотишко! Да ежели бы не я, вы бы до сих пор блох ловили по подворотням самых захудалых кабаков, твари неблагодарные!..
Очередной раздрай среди мелкой кучки незадачливых головорезов, вооружённых ножами да топорами довольно низкого качества, приключился как нельзя некстати для самих любителей лёгкого злата, падших женщин да дешёвого пойла. Если поначалу они ещё таились, то теперь переругиваться принялись на уже вполне себе повышенных тонах, позабыв про то, как собирались застать свою жертву врасплох, в кровати, пока та ещё спит. Весь план лихих людей, заявившихся ещё затемно к избушке старой знахарки, похоже, летел в тартарары. Правда, они сами об этом ещё не знали.
— Эй, эй!.. — Бормослав, подошедший к обветшалой халупе и прильнувший левым ухом к её стене, вдруг громко хлопнул в ладоши своим разгорячённым приятелям, привлекая их внимание: — А я вот что-то никакого храпа не разберу… Не понял, это я чего, оглох уже, что ль?.. Хотя погодьте, погодьте… Вроде шаги слышу… Тяжёлые! Кажись, тулово проснулось!..
В этот момент дверь избушки медленно, со скрипом отворилась, и на пороге возникла здоровенная тень, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся огромным рыжебородым воином.
* * *
Ратибор крепко, без сновидений, спал вот уже двое суток, и лишь стрекот сверчка за печкой в соседней комнате да пара бьющихся в стекло окошка мошек нарушали царящую в небольшом домишке целительницы тишину. Но вдруг сквозь сладкую дремоту он начал разбирать какие-то приглушённые голоса снаружи: незнакомые, сиплые и гневливые. Молодой богатырь открыл глаза и замер прислушиваясь. Похоже, гости пожаловали к избушке седовласой ведуньи. И явно не с самыми добрыми намерениями…
«Опять за моей башкой припелёхали какие-то головотяпы, — недоумённо хмыкнул спросонья про себя рыжий великан, неторопливо присаживаясь. — Отменили же заказ! Нет, не уймутся никак! А может, они и не ведают ещё, что за мой кочан не получат уже ни грошика? Ну, для них же хуже в таком случае!»
— Хозяюшки, похоже, нет дома… — оглядевшись и никого не обнаружив рядом, Ратибор, недолго думая, сорвал повязку Благаны и покосился на своё плечо. Удивительное дело: надоедливые царапины никуда не делись, но совершенно явно начали подсыхать: ни кровь, ни сукровица с гноем из них более не сочились. Рана, прекратив неприятно зудеть, уверенно заживала.
«О да! — проворчал потрясённо про себя Ратибор. — Знает отлично свою ворожбу вредная пигалица, в который раз убеждаюсь! И не ноют царапки более, а то я уж и запамятовал, каково ента, когда ничего не болит и нигде не щемит, даже чуть пониже копчика… И это главное, да… Интересно, сколько я тут продрых по времени?.. Но зато хоть выспался отлично! Ладно, пойду гляну на этих верещащих галок снаружи… Размяться не помешает! Давненько я никого из подлецов в царствие мёртвых не отправлял… Старею!»
Молодой богатырь поднялся, засунул за пояс примостившиеся рядом с кроватью, у стены, два своих чекана и так и потопал, босиком да по пояс голым, к двери. Не забыл он при этом извиниться перед секирой, расположившейся там же, недалече.
— Не для тебя эти олухи, дорогая, не для тебя… — виновато пробурчал рыжеволосый витязь себе под нос. — Обожди покамест, отдохни; твоё время испить кровушки тоже придёт, не ревнуй к братикам…
Ратибор не спеша отворил входную дверь в избушку, заставив резко смолкнуть ругань снаружи, и медленно, с первыми лучиками выползающего из-за линии горизонта утреннего солнца, вразвалочку вышел на покосившееся крыльцо.
— Вы чего тут галдёж устроили, недомерки? — Ратибор тяжело оглядел четырёх опешивших лиходеев, потрясённо уставившихся на могучего, голого по пояс исполина, что, пригнув рыжую гриву, дабы не удариться о дверной косяк, показался на пороге неказистой избёнки. — Кто ж так по чужую душу хаживает? Тише надо быть… Но вообще, умаяло ваше племя гнилое меня порядком!.. — дюжий ратник протянул правую длань и опустил её на голову замершего перед дверью в лачугу ведуньи, остолбеневшего от неожиданности Волдумира, сграбастал его за чёрные, как смоль, космы, после чего сильным рывком поднял главаря за копну волос ввысь. Предводитель шайки истошно заверещал
