от дикой боли на всю округу и схватился обеими руками за вытянутую лапу Ратибора, принявшись при этом неистово извиваться в воздухе. Но голосил он недолго; рыжебородый витязь мощным пинком ноги в правый бок отбросил от себя вожака разбойников на несколько метров назад. Сделав пару-другую кувырков по широкой травянистой лужайке, на которой, собственно, и стоял домик Благаны, лиходей принялся обильно харкать кровью; похоже, несколько рёбер у него оказалось сломано, и как минимум одно из них пробило лёгкое. Ратибор же не спеша сдул с ладони клок подобных воронову крылу лохматулей, что ненароком выдернул из густой шевелюры улёгшегося «отдыхать» главаря.
— Чего вы застыли, как истуканы⁈ — с трудом смог наконец истерично прохрипеть Волдумир. Похоже, грудина у него оказалась также серьёзно повреждена. — Убейте этого костолома!..
— Может, не стоит? — Ратибор окинул хмурым взглядом оставшихся троих головорезов, неуверенно перетаптывающихся с пятки на пятку. — Драпайте-ка лучше со скоростью пугливой лани отсюдова, покамест я в добром расположении духа нахожусь! Учтите, второй возможности утопать на своих двоих вам, вполне вероятно, не представится…
— Ты чего думаешь, раз вымахал, аки дуб-переросток, могёшь теперь колошматить всех тех, кто тебе не по нраву пришёлся⁈ — Бормослав первым стряхнул с себя накатившее оцепенение, гневно засопел и, выхватив из-за пояса одноручный топорик, бесшабашно бросился на молодого богатыря. Тот, в свою очередь, ловко увернувшись от лезвия посвистевшего рядом с рыжими кудрями чекана, всадил в ответ могучий крюк левой; судя по характерному знакомому хрусту и тому, какой бездвижной тушкой плюхнулся душегуб на травку, замерев в неестественном положении, он был уже не жилец; ещё в воздухе шейные позвонки Бормослава сломались от прилетевшей ему аккурат в челюсть страшной плюхи.
— Примерно так я и кумекаю… Да, пожалуй, так и есть!.. — Ратибор поднял пудовые кулаки, с удовлетворением их оглядел и хмыкнул: — Похоже, силушка-то моя воротилась… Вот и славно! — лениво смерив проницательным взором Кормулия и Соломара, с открытыми ртами наблюдавших за быстрой расправой, учинённой громадным воином над их двумя приятелями по лиходейству, могучий витязь громогласно пробасил: — Ещё жаждущие есть шустрой пташкой метнуться по-скорому к богам на судилище? Так подходите, не стесняйтесь! И дружков приводите! Всем ща добро почешу промеж рогов, не сомневайтесь!
Но желающих испытать судьбу больше не оказалось. Косо испепелив друг друга затравленными взглядами, оставшиеся двое душегубов развернулись и хотели было дать знатного стрекача, но грозный рык: «Стоять!» — заставил их замереть на месте, а после и нехотя обернуться назад.
— Пара вопросов у меня к вам, так что лучше не дёргайтесь, а то словите по колуну в задницу аль башку! — Ратибор достал из-за пояса так и не пригодившиеся в драке чеканы и многозначительно, ловко крутанул их в руках. — Сами откуда? Как вышли на мой след? Откель прознали, что тутова схоронился? Советую отвечать бойко и честно, покуда у меня под лопаткой не зажужжало от ваших мерзких рож! Тогда, уж не обессудьте, порубаю вас, шакалят, на мясную вырезку да поросям местным скормлю на полдник!..
— Из Варграда мы… — робко пискнул в ответ Соломар. — А я тебя узнал… Ты ведь Ратибор, не так ли? Тот самый, что Лудогора с Кулбахом на Алой поляне самолично урыл, а опосля, говорят, и тёмного волхва Мельванеса на перегной пустил…
— Да ладно⁈ Вот попали!.. — тихо охнул Кормулий, потрясённо вылупившись на рыжебородого витязя, а Волдумир на миг даже кровью харкать перестал, настолько его потрясло услышанное.
— Делай как я, тогда есть шанс, что пронесёт… — прошелестел Соломар, покосившись на Кормулия, а после медленно вытащил из-за пояса нож с одноручным топором и откинул их от себя подальше. Русый лиходей не преминул тотчас последовать его примеру, отбросив далеко в сторону оба своих кинжала.
— Слюнтяи и слабаки, тьфу!.. — Волдумир обречённо сплюнул, попытавшись было подняться, но лишь по новой завалился в высокую траву, хрипя ещё пуще.
— Я задал три вопроса, а ответ услышал лишь на один, — Ратибор буравил презрительным взором незадачливых охотников за головами. — А дважды спрашивать я ох как не люблю…
— Да с чего ты р-решил, что мы по твою душу п-пришли⁈ Сняли заказ на тебя, ни монеты не дают более уже как с седмицу-другую, наверно, за твою балду!.. Не за тобой мы, в общем! — выпалил, слегка запинаясь от волнения, Соломар. Он прекрасно понимал, на кого им не повезло нарваться и что может покинуть этот бренный мир в любое мгновение. От накатывающего волнами страха зуб на зуб у него попадал не без труда. — Да мы в-ведать не ведали, что ты у ведьмы г-гостишь, иначе ни в жизнь бы и за сотню вёрст не подвалили к этой прокля́той халупе…
— Это верно, клянусь лаптями Велеса, — заискивающе поддакнул Кормулий. — Мы же не умалишённые…
— Во-первых, она ведунья, не ведьма, — Ратибор мрачно прожигал синим пламенем неловко переминающихся с ноги на ногу невезучих лиходеев. — А во-вторых, ежели вы не за мной заявились, то тогда за кем⁈ Хм!.. Получается, за ней?.. За Благаной⁈
— Ну да, — нехотя буркнул Соломар. — Мы с Кормулием только знаем, что двадцать пять золотых дают за её седовласые кудри… Волдумир, вон, специально в Мирград мотался, к ночным братушкам, дабы на месте убедиться, что не враньё, что не брешут… Он нас всех и собрал для этого дела…
— Маловато дают, я считаю! — раздался скрипучий голос из-за спин двух незадачливых душегубов. Благана, невесть каким образом выросшая как из-под земли позади своих несостоявшихся палачей, ехидно улыбнулась, пробежавшись мимолётным взглядом по их ошарашенным лицам, кои они развернули навстречу той, которую собирались умертвить ещё буквально недавно. — За черепок этого рыжего медведя, значится, три сотни сулили, а за мою сивую маковку только два десятка с половиной⁈ Эх, нет на свете справедливости!.. — притворно-тяжело вздохнув, молвила она под конец, после чего достала из болтающейся на поясе котомки небольшой мешочек, пошуровала в нём суховатыми пальчиками и вдруг резко бросила выуженную из мошны щепотку серого порошка в физиономии опешивших разбойников.
— Вы навсегда забудете дорогу сюда, а также то, как меня зовут и что вообще брали заказ на мою тыковку, — нараспев протянула Благана, поочерёдно заглядывая в разом остекленевшие глаза сначала Кормулию, а потом и Соломару. — Ваши вонючие пятки не мяли травушку-муравушку у моей избушки, ибо не было
