Феликсу. Наверное.
Дверь открылась, появился Сева Желудь, сытое лицо, взгляд суровый, здоровый, накачанный по всем правилам художественной атлетики. Но Желудь мог не только бицепсы продемонстрировать, но и ударить — так же красиво и мощно. Бойцы у Отшельника что надо, Феликс все пытался привлечь их на свою сторону, получалось плохо. Но, возможно, сейчас он уже в плотном контакте с Отшельником. С его-то организаторскими способностями.
— Давай!
Кеша сполз с труб, по железобетонным блокам вышел из отсека. На входе в подвал человека три-четыре, неужели вход блокируют? Кеша усмехнулся. В прошлый раз он показал класс, может, и в этот раз повезет уйти.
— Пошли!
В тренерской его ждали центровые — Отшельник, Бобыль, Хома. Здоровые, но в обычной одежде, тренироваться пока никто не собирался.
— Ну что, живчик, добегался? — спросил Хома.
— Я не убивал Колю! — Кеша вздохнул, опуская голову. Все, больше он говорить ничего не станет, все равно не поверят.
— Знаем, что не убивал, — сказал Отшельник, пристально и с затаенной улыбкой глядя на него.
Кеша вскинулся, с надеждой глянув на него.
— Человек есть, который видел, как убили Колю.
— Кто видел?
— Видели.
— А кто убил?
— Не ты.
— Менты знают?
— Во дает! — фыркнул Хома. — Вынь ему да положи!
— Феликс сеструху твою зачморил, — косо глянув на него, угрюмо проговорил Отшельник. — Всем дает, никому не отказывает!
— Феликс — мразь! — вскинулся Кеша.
— Ты поэтому замочить его хотел?
— Хотел!.. И пистолет купил… Но стрелял не я!
— А кто?
— Ну-у…
— Да он стрелял! — скривился Хома, нахально глядя на Кешу.
— Не хочешь говорить?
— Да нет, просто вы не поверите…
— Это как-то связано с Долгопрудным? — Отшельник не мигая смотрел на Кешу.
— Очень нехреново связано, — кивнул Кеша, в недоумении глядя на него.
— Ходили тут, про тебя спрашивали.
Кеша приободрился. Может, и не должен он был сдавать Кирюху, но за себя слово замолвить обязан. Когда свет в конце тоннеля мелькнул.
— Я пистолет купил, долгопрудные узнали, наехали, на дачу отвезли, пробивать стали. Сами говорите, что ходили тут… Пробили, заставили за ствол подержаться, я на нем пальчики оставил… Кого-то своего направили, с моим пистолетом. И с моими отпечатками.
— А сам ты стрелять не мог? — спросил Отшельник, не сводя глаз с Кеши.
— Мог. За Агнию. За себя. Но не за Долгопрудный. Им Феликса убрать надо. Аксая закрыли, Феликса в расход и весь рынок под себя!
— Аксая закрыли, но Феликс живой, — в раздумье кивнул Бобыль.
— Ствол у ментов, Кеша, с твоими пальчиками… — сказал Отшельник. — И нож, которым Колю убили, у них.
— Моих пальцев там точно нет. Быть не может… Нож подбросили.
— Феликс подбросил, это без вариантов. А насчет долгопрудненских… Ствол с твоими пальчиками — это смерть. Списать на тебя Феликса, а потом тебя убить. Но ты почему-то здесь.
— Да, между прочим! — повеселел Хома.
— Сбежал я.
— Ну да.
— От Феликса как-то сегодня сбежал.
— Ну да, бежал, — не стал отрицать Бобыль.
— Попал ты, парень. Как кур в ощип.
— И что мне делать? — Кеша с надеждой глянул на Отшельника.
Он же не какой-то отморозок, а личность, проповедующая братское отношение к людям. Кеша, конечно, его подвел, мягко говоря, но Отшельник должен уметь прощать, именно так он себя и поставил.
— Не знаю… — глянув на Хому, пожал плечами Отшельник. — Надо думать.
Он подал знак, и Кешу снова закрыли на замок, но через полчаса вернули. В подвале у двери толпились уже человек пять-шесть, неужели Отшельник ждал вторжения со стороны Феликса? Если он хочет защитить Кешу, то шансы на спасение есть.
— Ты уверен в том, что в Феликса стреляли долгопрудненские? — спросил Отшельник, совсем невесело глядя на Хому.
Не хотел он ввязываться в жесткие, непонятные разборки, но, похоже, появилась такая необходимость.
— Не знаю, кто именно, но уверен.
— А сбежал как? — спросил Бобыль.
Кеша понимал, что спасти его могут внятные ответы на четко поставленные вопросы.
— Пацан один помог. Мы с ним на стрелке махались… на одной, потом на другой. На стадионе долгопрудненские от нас ломанулись, пацан этот лежать остался, наши забить его могли. Я не дал… Феликс мне за это предъявил. Наехал. Сказал, что я с долгопрудненскими в сговоре, ну, и с Колей. Сказал, что Коля стрелку ментам сдал, объявил, что Коля предатель. Сказал разобраться с ним, нож мне бросил. А Коля в это время уже мертвый лежал у Ирки на даче, да?
— Что за пацан?.. — спросил Хома. И с ухмылкой добавил: — Имя, сестра, имя!
— Ну, я не могу сказать, — замялся Кеша. — Если свои узнают, у него будут проблемы.
— Но он тебя спас? — Судя по выражению лица, Отшельник не знал, верить ему или нет.
— Веревки срезал, сказал уходить. И попросил никому не говорить.
— Проблемы будут?
— Да.
— Пока что у тебя проблемы, пацан. А мы бы могли их решить. Но ты не говоришь, кто тебя подставлял, как мы узнаем, кто в Феликса стрелял?
— Матюха там был, Жмерин… Кто стрелял, не знаю.
— Ты с Матюхой махался?
— Нет.
— А с кем?
Кеша опустил голову. Кирюха просил, и он не мог подвести. Даже если это будет стоить ему свободы. Или просто лишних лет в неволе… Да и не верилось, что Отшельник может помочь.
— С Кирюхой он дрался, — сказал Бобыль. — Кирилл Сичкарь, мы с ним вместе призывались, полгода в одной учебке были…
Кеша удивленно смотрел на него. И Отшельник все знает, и этот в курсе всего, что происходило и происходит в команде Феликса. Не так уж и прост Отшельник, если так плотно держит руку на пульсе событий.
— Я этого не говорил.
— Классный пацан, это хорошо, что ты в обиду его не дал, — сказал Бобыль, одобрительно глядя на Кешу.
— Значит, есть совесть, — кивнул Отшельник.
— Из совести кашу не сваришь, — хмыкнул Хома.
— Ты ничего не путаешь? — строго глянул на него Витя. — Это у Феликса отмороженный беспредел, а у нас все по совести.
— Феликс — беспредельщик, — кивнул Бобыль, пристально глядя на Кешу. — И с ним нужно заканчивать… Скажешь, что это Феликс велел тебе Колю убить.
— Кому скажу? — вскинулся Кеша.
— Ментам.
— Не пойду я к ментам!
— Почему? Если ты правду нам сказал, бояться тебе нечего, — качнул головой Отшельник. — Феликса видели, как он Колю убил. А кто стрелял в Феликса, мы найдем.
— Вы в этом уверены? — Кеша качнул головой, выражая сомнение.
— Сделаем все.
— Я тоже делаю все, чтобы выкрутиться. Но ничего не получается!
— Значит, плохо делаешь.
— Феликс не говорил, чтобы я Колю убил. Он сказал, что я предатель, и сказал, что нужно
