на друга – человек и то, что когда-то было эр-ланом.
– Я люблю тебя, – тихо произнес Питер, – каким бы ты ни был. Поэтому и пришел… и поэтому отпускаю тебя.
Сверху донесся шум и знакомые ругательства. Вспыхнувший было надеждой взгляд Фэлри затуманился и погас.
– Ты не можешь меня любить.
– То есть как? – Питер ожидал чего угодно, но не такого ответа. – Почему?
Искаженное болью лицо Фэлри вдруг оказалось совсем близко, шершавая от песка ладонь коснулась щеки Питера.
– Эр-лан, который предал свой Дар Небес, не заслуживает его!
Шумный всплеск, веер соленых брызг заставил Питера на миг зажмуриться. А когда он открыл глаза, берег был пуст, лишь море слегка волновалось в том месте, где его рассекло стремительное тело Фэлри.
– Питер! Беги!
Он резко обернулся, и успел лишь увидеть, как на Тайрон на вершине крутого обрыва расшвыривает нападающих ясионцев, точно медведь свору свирепых собак. Понимая, что ничем не может помочь сегу, Питер все же не мог вот так просто его бросить и медлил, не отрывая глаз от дерущихся.
Вдруг они как по команде отскочили в стороны, а высокая фигура с плещущими черными волосами вытянула руку – и невидимая сила скрутила Тайрона, точно тряпичную куклу, приподняла в воздух. Это походило на какую-то магию, но Питер уже видел подобное – Сарга управлял узконаправленным силовым полем.
Тайрон яростно вырывался, но не мог пошевелить даже пальцем, лишь крикнул снова:
– Беги! – и тут же замолчал.
Невидимая сила заткнула ему рот, а потом приподняла чуть выше… и швырнула с обрыва вниз, прямо на острые камни.
– Нет! – Питер попытался подняться, но ноги не удержали вес тела, и он тяжело рухнул на влажный песок. Уже не пытаясь встать, развернулся и, точно ящерица, бешено работая руками, на животе ринулся в море.
Волна ударила в грудь, залила лицо, сбила дыхание. Зажмурившись, Питер схватил ртом как можно больше воздуха и нырнул.
Под водой сразу же открыл глаза, но у берега море оказалось очень мутным – он увидел лишь, что дно резко понижается, уходя в темно-синюю глубину. Резкими рывками попытался достигнуть его, но грудь уже сдавливало, в ушах тонко звенело, горько-соленая вода тащила его, выталкивала, словно пробку, на поверхность. Ноги слушались плохо, руки немели с каждой секундой.
Еще пара мгновений – и он не выдержит, рванется наверх, и будет вынут Саргой из воды за шкирку, точно щенок.
Крепкая рука до боли знакомым движением обвила его талию, и холодные пальцы сжали подбородок Питера. Тот инстинктивно дернулся – и тут что-то мягкое и прохладное коснулось его губ. Ошарашенный, Питер невольно отстранился, и последний воздух серебристыми пузырьками вырвался из его рта и унесся вверх.
Рука на его талии напряглась, вновь привлекая его к себе. В тот же миг губы Питера оказались раздвинуты чьим-то властным, но нежным ртом, и поток живительного воздуха мягко потек в его горло. Легкие жадно расправились, Питер выдохнул через нос, вдохнул снова и открыл глаза.
Синие глаза Фэлри закрывали от него весь мир, золотые волосы окутывали их обоих нежным, невесомым облаком. Увидев его осмысленный взгляд, Фэлри еще раз вдохнул воздух в горло Питера и оторвался от его губ. Удерживая его за талию, без всякого труда нырнул и поплыл вдоль темно-бурой скалы, покрытой бесчисленными водорослями и раковинами моллюсков.
Внезапно в скале открылось темная щель, Фэлри буквально затащил туда Питера и снова привлек его к себе. Подарив ему еще глоток воздуха, знаком показал, что придется подождать.
Потекли минуты. Паника, вызванная удушьем, схлынула, и Питер вдруг осознал, насколько тесно они с Фэлри прижимаются друг к другу. Пещерка оказалась совсем крохотной, было бы неприятно напороться на края скалы или бритвенно-острые створки моллюсков.
Руки Питера оказались плотно прижаты к обнаженной груди эр-лана – и это внезапно оказалось так здорово! И не просто здорово – это сводило с ума и пробуждало желания, которые, как думал Питер, давным-давно угасли и жили лишь в его воспоминаниях.
Фэлри то и дело вскидывал голову, прислушиваясь, но не забывал время от времени наклоняться и вдыхать воздух в рот Питера. Свет на такой глубине был совсем слабым, Питер различал лишь мерцание белков глаз эр-лана и легкие блики на золотых волосах. Темнота всегда придавала ему смелости – и когда Фэлри в очередной раз склонился к нему, Питер покорно вдохнул, а потом, вместо того, чтобы отстраниться, подался вперед, дрожа от жадности и возбуждения.
Эр-лан слегка вздрогнул, заколебался… а потом холодные, гибкие кольца обвивили ноги Питера, накрепко прижимая его к телу Фэлри. Вдох перешел в поцелуй, губы эр-лана были холодными, а поцелуй – горячим, как никогда.
Питер закрыл глаза и расслабился; казалось, он исчезает, растворяется в бешено несущемся потоке.
Фэлри, точно безумный, обвился вокруг него, словно желая слиться с ним в одно целое, сплестись телами и запутаться друг в друге так, чтобы уже никогда не разлучаться. И в точности как прежде, Питер потерял себя в забвении, целиком положившись на Фэлри. Эр-лан давал ему возможность дышать, дарил саму жизнь – и вместе со спасительным воздухом по телу разливалась жгучая, страстная истома.
Забылись разделившие их годы, ужасная метаморфоза эр-лана, гибельТайрона, родители и Хайлиан – все, что Питер потерял за эти десять лет. Ведь он вновь обрел то единственное, самое главное, без чего вообще не стоило жить.
Фэлри целовал его, желал его и единственное, чего хотелось Питеру в этот миг – подчиниться этому желанию, отдаться ему целиком, без остатка, и снова стать частью целого. Нерушимого. Неразделимого. Отныне и навсегда.
Солнце уже опускалось к горизонту, когда Питер открыл глаза.
Он лежал на сухом песке, над головой – серый свод скалы. В ушах размеренно и мягко шумело море.
Один – неужели снова один?
– Фэлри… – прошептал он, с трудом шевеля распухшими губами.
– Я здесь, – тут же произнес знакомый голос.
Питер повернул голову, а потом и все тело – с огромным трудом, вода забрала последние силы.
Он действительно находился в довольно просторной и сухой пещере, открытой лишь с моря. Провалялся без памяти, похоже, до вечера – солнце бросало последние блики золота на темнеющие волны, небо приобрело причудливый зеленоватый оттенок.
Фэлри сидел – точнее, полулежал рядом с Питером, синие глаза беспокойно вглядывались в его лицо, подсохшие волосы рассыпались по плечам золотым водопадом.
– Ты потерял сознание от жажды. Вот, – он помог Питеру приподняться и осторожно протянул небольшую бледно-розовую половинку раковины, полную воды.
Питер жадно подался вперед и одним махом проглотил воду,
