открыл глаза.
Обнаженный до пояса, он лежал на песке у основания прибрежных скал. В нескольких шагах слабо всплескивало море, пронзая глаза нестерпимым сверканием. Голова раскалывалась, во рту пересохло, а все тело казалось неповоротливой, разбухшей в воде колодой. Однако, слегка пошевелившись, Питер с удивлением понял, что вроде бы ничего не сломал, хотя падая, был уверен, что расшибется в лепешку.
Похоже, кто-то позаботился о том, чтобы этого не случилось – и, видимо, именно он лежал сейчас в паре шагов от Питера, удерживаемый Тайроном. Тот одной рукой сжимал тело Фэлри у основания хвостового плавника, а другой вцепился ему в волосы. Это сильно смахивало на какую-то древнюю картину, где мускулистый полуобнаженный герой сражается с мифическим чудищем. Только «герой» промок насквозь, да и «чудище» выглядело довольно жалко.
Перемазанный в мокром песке Фэлри обеими руками вцепился в ручищу Тайрона у себя в волосах, пытаясь разжать его пальцы. Лицо эр-лана искажала бессильная ярость, но едва он увидел, что Питер пришел в себя, злость тут же исчезла, в синих глазах вспыхнула тревога.
– Как ты? – спросил он и, полуобернувшись к Тайрону, прошипел: – Отпусти же, урод!
– Ага, щас, разбежался!
– Тай… пусти его, – Питер даже нашел в себе силы приподняться, но садиться не рискнул.
– Да он тут же снова удерет! – возмутился Тайрон.
– Ну хотя бы волосы отпусти… ему же больно.
– Ах, ему больно! – неожиданно взбеленился сег, но пальцы все же разжал, продолжая второй рукой крепко удерживать хвост Фэлри. – Вот бедняжка! А нам, значит, не больно?! Ты искал его столько лет и чуть в дурку не загремел, Инза едва работы не лишилась, я… – тут он запнулся и продолжил уже с меньшим напором, но все так же зло: – Отвечай, чертова рыба, на кой хрен ты все это сделал?! Что, захотел снова стать уродом, так спокойней? Трус несчастный! Мы чуть с ума не сошли, думали, он сдох, а он тут плавает, понимаешь, в личном бассейне, прохлаждается!
С каждой фразой он ощутимо дергал хвост Фэлри, и тот извивался на песке, точно пойманная змея.
– Прекрати! – наконец крикнул он. – Это касается только меня и Питера, убери свои лапы!
– Он прав, Тай, – примирительно произнес Питер и протянул руку сегу, – хватит. Отпусти его, мы сами разберемся.
Тайрон мрачно засопел, всем видом выражая неодобрение.
– Он не сбежит, – уверенно произнес Питер и перевел взгляд на Фэлри. Тот отвел глаза, – я должен тебе кое-что показать, а потом… можешь уплыть. Нельзя удерживать человека против его воли, и я не собираюсь делать ничего подобного. Ты меня знаешь.
Влажные ресницы Фэлри на миг опустились, и он слегка кивнул. Тайрон убрал руку, эр-лан тут же поджал хвост под себя, как будто хотел спрятать, и энергично потер место, пострадавшее от хватки сега.
Тайрон возвышался над ним, точно палач над своей жертвой, готовый схватить ее в любую минуту, и Питер мягко произнес:
– Ты мог бы отойти немного, Тай? Слушай, ну чему быть, того не миновать.
Сег помедлил, потом тяжело вздохнул и, бормоча ругательства, залез на ближайшую скалу, потом еще выше и скрылся из глаз.
Питер с трудом проглотил вязкую слюну – пить хотелось невыносимо. Но это было ничем по сравнению с охватившим его счастьем – Фэлри здесь, буквально в двух шагах, их ничто не разделяет. Они вместе, пусть и на несколько минут, а там действительно будь что будет.
– Прости меня, – как можно тверже произнес он, и эр-лан с удивлением поднял глаза, – я… был не самым лучшим спутником и постоянно к тебе цеплялся. Твой отец сказал, ты чувствовал себя виноватым и потому ушел, но причина ведь не только в этом… прости, что думал только о себе и даже не пытался понять, что у тебя на душе. И… что ревновал тебя к Тайрону.
Тонкие пальцы Фэлри медленно прошлись по песку, вычерчивая причудливые дорожки. Легкий ветерок с моря уже подсушил золотые волосы, и они мягкими волнами падали на грудь и плечи эр-лана.
– Я так счастлив видеть тебя! – неожиданно выпалил Питер, и Фэлри вновь вскинул на него страдальческие глаза.
– У тебя было право ревновать меня к Тайрону, – хрипло произнес он.
– Ч-то?
Эр-лан с силой вонзил пальцы в песок.
– Для того, чтобы тело выработало то вещество… для стазиса… мне пришлось пробудить в себе влечение к Тайрону, – тут дивное лицо Фэлри исказилось так, что стало почти безобразным, – иначе было никак. Не получалось. Я никогда не умел толком управлять своим телом…
– Сейчас такого не скажешь, – пробормотал Питер.
– Это… наказание, – с усилием произнес Фэлри. Грудь его тяжело вздымалась, хвост раз за разом сжимал и распускал блестящие кольца, – быть вдали от тебя… достаточно больно. Но я хотел страдать… как можно сильнее. Чтобы искупить вину.
– Так ты страдаешь? – испугался Питер.
Эр-лан слегка склонил голову, длинные пряди волос упали на песок.
– Воздух. Я уже давно не дышал… как человек.
Питер встал на колени и подполз к нему, забыв о боли во всем теле.
– Скорее возвращайся в море! Давай, я помогу!
Он протянул руки, чтобы обхватить Фэлри за плечи, но тот остановил его.
– Погоди… ты сделал все, чтобы добраться до меня, а теперь просто отпускаешь?
– Если для тебя так лучше… – их лица были на одном уровне, и Питеру приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не поцеловать эти бледные, нежные губы.
В глазах Фэлри промелькнуло разочарование, он опустил голову и пробормотал:
– Так ты тоже чувствуешь вину…
Питер вздрогнул и отшатнулся, как от удара.
– Ты считаешь, я здесь из-за чувства вины?!
Фэлри не успел ответить – раздался резкий свист, и над их головами промчались серебристые флаеры, один, второй и третий.
Зрачки эр-лана расширились, вытесняя из глаз синеву.
– Сарга!
– Эй, цветочек! Эй-эй, парни! – на вершине скалы возникла фигура Тайрона, солнечный луч вспыхнул на его гладком черепе. – У нас гости!
24
Питер быстро повернулся к Фэлри.
– Так он все-таки удерживал тебя силой?
– Нет-нет! – поспешно возразил эр-лан. – Он очень одинок, и так обрадовался, когда нашел меня… ему было трудно смириться с моим… преображением.
– Не ему одному, – тихо произнес Питер, глядя ему в глаза.
Потом взял влажную ладонь Фэлри и положил ее себе на основание шеи. Прохладные пальцы коснулись тонких бороздок, прочертивших кожу вдоль позвоночника, и глаза эр-лана слегка расширились.
– Да, – кивнул Питер, – это твои волосы. Я носил их в себе все эти десять лет… чтобы хоть так быть с тобой.
Несколько долгих, бесконечных секунд они смотрели друг
