в то лето, когда вы с Джеральдом уехали в лагерь. А перед моим отъездом из Америки он показал мне, как записывать ходы, и с тех пор мы играли. – И тут она расплакалась, и слезы намочили ей блузку. – Это единственное, что одобряла моя мать касательно вашей семьи, с тех пор как я вернулась, – шахматы с твоим отцом. Выяснилось, что и она, и мой папа тоже играли с ним. Вообще-то я только накануне получила очередную открытку. – Она ее вытащила и показала ему. – Я весь день думала, что теперь делать. Как-то неправильно не доиграть партию. Но мне некому послать очередной ход.
Тогда он ее обнял. Она другая, более сухопарая, жесткая, не такая мягкая и уютная. Он привык к Роуз, изгибам ее бедер, запаху ее пудры. Но все равно – она такая родная. И он не хотел ее отпускать.
Беа
Беа пошла в спальню переодеться, они решили сходить выпить и поужинать. Тихонько прикрыла дверь, села на кровать. Уильям здесь, в ее доме. Она готова поверить, что выйдет из комнаты – а он исчез, что все это мираж, что она неведомым образом умудрилась материализовать его, столько времени перебирая фотографии. Невероятно. Открыла входную дверь – и вот он. Сколько раз она представляла в мечтах, как он приезжает в Лондон. Появляется в ее жизни. Что они вновь вместе.
Впрочем, как часто бывает с мечтами, реальность оказалась иной. Уильям в ее грезах был совсем не тем, что явился сейчас. Тот был из времени шесть лет назад. Непредсказуемый. Сердитый. Милый. Нарушающий границы. Пробивающий стены. А этот Уильям совсем другой. Он кажется остепенившимся, усвоившим правила той жизни, которая ему не совсем подходит. Уильям ведь всегда был легок на подъем, Беа и подумать не могла, что в итоге он станет мирным обывателем. Как будто огонь, пылавший в нем, угас. Ей вспомнился новогодний вечер, давным-давно, куда все явились в парадных костюмах. И вели себя как взрослые, какими тогда стремились быть. Он выглядел великолепно тем вечером, но совсем не был похож на того Уильяма, которого она любила. Вот и этот Уильям не был тем человеком, которого она знала.
Чем больше она слышала о его жизни, тем грустнее ей становилось. Какие он подавал надежды, какой был потенциал. Она убедила его пойти в Гарвард, учиться за них обоих. Вначале он так и делал. Его письма были полны рассказов про университет и всяческих восторгов. Потом письма стали приходить реже, а когда все же приходили, казалось, что он не знает, о чем писать. Ей совсем не хотелось читать про старых приятелей или вечеринки в новых барах. И отчасти стало даже легче, когда переписка прервалась. А сейчас он готовится жениться, ждет ребенка. Вообще, конечно, беременная невеста – это нечто от прошлого Уильяма. Как, наверное, огорчились мистер и миссис Джи. Неудивительно, что миссис Джи ничего ей об этом не сообщила.
Беа натянула платье, наскоро причесалась, освежила помаду. Когда она открыла дверь в гостиную, Уильям по-прежнему сидел на диване, но тоже успел переодеться: свежая рубашка, новый галстук. И тоже причесался, тщательно пригладив волосы. Никакой тебе небрежности. Встал и церемонно поклонился:
– Миледи.
– К вашим услугам, сэр. – Она сделала реверанс, придерживая платье кончиками пальцев. – Что вы предпочитаете? Паб по соседству? Или желаете посетить центр города и осмотреть достопримечательности?
– Давай останемся здесь, – предложил он. – В твоем районе.
За ужином они говорили в основном о Лондоне, о последствиях войны. Он видел такое и в Париже. Сказал, что север Франции – который он видел из окна поезда – полностью разорен, остались лишь отдельные дома. Она рассказала, как, вернувшись домой, все время терялась, никак не могла найти дорогу даже в своем старом районе. Помнила, например, что у церкви нужно повернуть налево, а потом направо около магазина, но проходила несколько лишних кварталов, потому что никакого магазина больше не было. И небо было совсем чужим.
– Оно должно было быть прекрасным. Помнишь, как мы валялись на лужайке в Мэне и смотрели в небо?
– Оно не было небом Мэна. Лондонское небо. Почти всегда серое. И почти никогда не прекрасное.
Он кивнул, отпил вина, откинулся на спинку лавки и закрыл глаза.
– А я скучаю по Мэну, – сказал он. – Море. Небо. Крики чаек. Запах сосен. Вот как тебе потребовалось время, чтобы заново выучить этот город, так и мне пришлось привыкать к мысли, что остров больше не наш. Забавно, как место становится частью нашей сущности.
– Меня эта новость очень огорчила. Твоей маме, наверное, тяжело было с этим смириться.
– Думаю, они очень долго спорили и ссорились из-за этого. Деньги на мою учебу они кое-как собрали, стараясь экономить на всем. Но на Джеральда уже не хватало.
Однажды Беа получила посылку от миссис Джи. Там были вещи из дома в Мэне: бидончик для сбора ягод, громадная сосновая шишка, плед с ее кровати. И приложена маленькая записка. Я хотела, чтобы это сохранилось у тебя, дорогая. Нам пришлось продать дом. Я знаю, ты любила его так же, как мы. Сохрани эти вещи. А они пускай сохранят твои воспоминания. С любовью, миссис Джи. Беа тут же написала ей письмо, с миллионом вопросов, но так и не получила на них ответов. С тех пор она очень редко писала про Мэн. Беа сложила сувениры обратно в коробку и спрятала ее в глубине своего шкафа. Слишком тяжело было держать их на виду в ее нынешней жизни.
– В июле я возил на остров Роуз, – продолжал Уильям. – Одолжил лодку у мистера Ласки, мы доплыли туда и высадились у леса. Ласки сказал, что новые хозяева из Нью-Йорка, появятся только к августу. И мы провели ночь в доме, ну, понимаешь, чтобы Роуз смогла увидеть его. Смогла понять.
Вот он наконец – тот Уильям, которого она знала. Уильям, который готов к авантюрам.
– И как, – поинтересовалась Беа, – ей понравилось?
– Она была в ужасе. Роуз не любит поступать неправильно – спать в чужой кровати, пить чужое вино, – и вообще для нее это было совсем не то, что для нас. Я хотел, чтобы она полюбила это место, но не вышло.
– Мы-то знаем его, – сказала Беа, осознавая, как близки они с Уильямом в этом общем восприятии, которое не предполагало никакой Роуз. – Трудно понять чужое прошлое.
– А ей было только холодно и сыро. – Он умолк и оглядел паб. – Я хочу накопить денег, чтобы выкупить дом. Хочу получить его обратно. Когда Роуз забеременела
